ударам барабана, темп которых постепенно нарастал. Двенадцать женщин в развевающихся одеждах танцевали вокруг жуткого инструмента, образовав большой круг. Тринадцатая двигалась непосредственно по периметру барабана. Она ударяла двумя длинными позолоченными костями по туго натянутой человеческой коже и создавала мелодию, способную заворожить ум любого, кто ее слушал. Это была не музыка, а некая ее грань, что соприкасалась не столько со слухом, сколько с более тонкими нитями души. И когда их вибрация настраивалась должным образом, из головы уходили все мысли и все желания, кроме одного – полностью отдаться совершающемуся действу и довести его до конца.
Поначалу ведьмы двигались медленно и плавно, как морские волны в тихую погоду. Их темные силуэты скользили вдоль кромки тьмы. Все пространство храма было полностью насыщено ритмичными звуками барабанного боя, и каждая молекула воздуха несла в себе все новые и новые волны музыки, которая затмевала сознание танцующих.
Магический огонь, что освещал центр храма, сейчас был приглушен и давал лишь неясные блики на телах и лицах ведьм. Завораживающий ритуал одновременно и восхищал, и ужасал. Барабанный бой, проникая в самую душу, стирал в ней все границы, возведенные разумом, и заполнял собой образовавшуюся пустоту.
Длинные, подобные львиным гривам, волосы фурий, колыхались в танце подобно шлейфам ночи и оставляли после себя неясные дуновения. Широкие рукава ритуальных облачений напоминали крылья каких-то мрачных птиц; они, казалось бы, жили отдельной жизнью – хлопали, наполнялись и опадали. Голые, босые ноги ведьм то и дело бесстыдно выглядывали из длинных разрезов, и свет, идущий с потолка, мягко ложился на них, образуя блики в темноте.
Особую роль в танце играли языки кобр. Они походили на сполохи холодного огня, льющегося из рук ведьм. Кинжалы словно срослись с фуриями и стали их законным продолжением.
Постепенно темп ускорился. В нем добавились новые оттенки, зажигающие в душах танцующих маленькие зарницы. Они тут же гасли. Вместе с темпом ускорялись и ведьмы. Их движения становились более резкими, выпады рук и ног – напористыми, а изгибы тел – отточенными и завершенными.
Фурии двигались по кругу. Периодически, в такт очередному неритмичному удару, они сменяли его направление. Ускорялся барабанный бой, атмосфера накалялась. В душах танцующих одна за другой загорались вспышки, с каждым разом оставляя за собой все более глубокий след. Сладкая боль и неосознанная радость переполняли сознание фурий. Эти чувства порождали желание еще больше отдаться танцу и испить чашу сладкой боли до дна.
Напряжение, скопившееся в храме, стало осязаемым. Воздух наполнился некой шероховатостью, от которой все движения ведьм приобрели особое звучание. К барабанному бою добавились шорохи рукавов, которые затихали все одновременно в краткий миг фиксирования позы. Полы платьев скользили в направлении движения тел и ударялись о них, издавая отчетливые хлопки. Волосы,
