вчера показывал ему твои фотографии, может быть он передумал?! Кто знает, что в голове у этого жирдяя?! – его улыбка вновь сошла с лица, он поднялся и прошел к двери. – Пятнадцать минут на душ и сборы, потом к Руслане заедем и прямиком в издательство.
Хотела ли я снова посещать издательство? Конечно. Я могла увидеть Сережу, но… я была не в состоянии сегодня бежать за ним. Поднявшись через силу, я преодолела путь от спальни до ванной и сразу же подошла к зеркалу. Выглядела не очень. Какая из меня модель? Включив воду, я умыла лицо и снова взглянула в зеркало. Нужно было скорее собираться. Руслана обязательно что-нибудь придумает и сделает. Приняв душ и одевшись, я вышла на кухню. Янис заставлял меня поесть, но я отказалась. Выкурив оставшуюся половину сигареты, я наконец-то почувствовала себя живой. Уже через минут сорок я была в студии Русланы. Янис ушел к Августе, желая обговорить детали. Руслана выглядела сегодня иначе. Красные глаза, не уложенные кудряшки и мятая футболка.
– Матерь божья, что случилось?! – Воскликнула она, уставившись на меня.
– Это с тобой что?
– Аллергия… Макс вчера подарил герберы, а у меня на них аллергия. Только утром узнала об этом, когда проснулась.
– Макс – твой парень?! – спросила я, но Руслана лишь пожала плечами.
– Парик привезла обратно?
Я кивнула, и она тут же усадила меня в кресло, стараясь превратить мое помятое лицо в произведение искусства. Пока она делала макияж и выбирала костюм, я молчала.
– Все-таки Островский что-то решил…
– Почему ты так думаешь? – я не понимала, но кажется догадывалась.
– Он никого дважды не рассматривает. А ты ему приглянулась. Ну, наверное. Не знаю. Иди примеряй костюм.
– Мне не идут костюмы.
– Классика идет всем! Рот на замок и вперед, иначе я сама тебя переодену! – она пригрозила мне пальцем, и я смеясь ушла в гардероб, чтобы переодеться и снова стать Аленой из новой жизни.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Я СОГЛАСНА.
Островский сидел в том же кресле, в том же костюме, только выражение лица на этот раз было задумчивым, а не глупым, каким показалось в прошлый раз. Янис относился к нему уважительно, поэтому я старалась вести себя так же.
Я сидела в кресле напротив Константина Леопольдовича, Янис сидел рядом со мной и теребил ремешок на часах. Он нервничал и постоянно пил воду из бутылочки. Все молчали и лишь часы на стене громко тикали, отсчитывая минуты до начала беседы. Не любила я это молчание. В детском доме молчание означало то, что ребенок не понравился родителю, и его снова отводили в общую комнату, где все продолжали играть и ждать, когда их заберут в семью.
– Ой, ну ладно! – нарушил тишину толстяк, отчего я вздрогнула и взглянула на Яниса, он продолжал сидеть с каменным лицом. – У тебя стальные нервы, Янис Урбанович.
– Кость, можно? – я услышала голос Сережи и обернулась, столкнувшись с ним взглядом.
Он
