летних рубашках.
Мужчина подал Алексею плотно набитый пакет:
– Кстати, вот одежда. Одевайте!
Алексей посмотрел удивленно, словно только проснулся от необычайного сна. Только сейчас он обратил внимание, что и сам Александр Кшиштофович и, большинство окружающих, в куртках или шубах. Открыл пакет, там оказались две толстые куртки, одна поменьше белоснежная, вторая, черная, побольше.
Зима, снег и минусовые температуры. Зачем все это нужно, когда можно круглый год держать в колонии комфортную температуру в районе двадцати градусов? И как понять логику русских, добровольно устраивающих себе зимний ад?
Алексей с Милой застегнули курки, оказавшиеся им вполне впору.
– Ну что потеряшки, – произнес терпеливо дожидавшийся безопасник, – пошли?
«Что за потеряшка?» – нахмурился Алексей, но ничего не спросил, надо– сами все расскажут! Но, чем дальше, тем больше загадок. Подхватив вещи, последовали вслед за безопасником на выход.
Пробираясь сквозь толпу, он заметил еще одну странность. В отличие от «Нового Кавказа» никто не ругался и не выяснял отношения и, буквально каждый встречный улыбался беглецам, заставляя улыбаться в ответ. «Ну? И чего им так весело?» – подумал с легкой ревностью и недоумением.
…Три человека стояли перед выходом из метро.
Нереально свежий и холодный, пахнущий хвоей воздух морозным потоком врывался в легкие. Для уроженца «Нового Кавказа» холодно до невозможности, судя по табло над вывеской метро – минус пять градусов. Крупные снежинки, больше похожие на произведение искусства, чем на творение природы, медленно покачиваясь и кружась, парили в воздухе, с тихим шуршанием ложились на снег; миллионами бриллиантов искрилось белоснежное покрывало, укутавшее автостоянку с рядами застывших машин; дальше идеально ровная, словно луч лазера, полоса дороги рассекала изумрудный, в комьях снега хвойный лес, справа вдалеке сверкали металлом крыши поселка. Буйство белого на ярко зеленом поражало до глубины души.
– Как красиво, – прошептала Мила, девичьи глаза горели восторгом.
Алексей хмыкнул. Зрелище падающих с небес кристаллов замерзшей воды и, простиравшейся вокруг белоснежной пустыни, угнетало. Зачем мучить себя диким холодом, когда круглый год можно наслаждаться комфортной? Русские, странные… Он находился так далеко от родного дома, в мире, с самого начала, поставившего в тупик нелогичностью, среди людей говоривших на том же языке, что и он, но, чье поведение ему было понятно не больше, чем гипотетических инопланетян. Какими мотивами руководствуются хозяева и сможет ли он когда-нибудь их понять? Все эта непонятность и нелогичность вызывала чувство одиночества и беспомощности, повергая в тоску.
Он поднял голову, снежинки падали на лицо. Вверху, на противоположной стороне колонии все то же белое безмолвие окружало поселки и изумрудные пятна лесов.
– Подождите панове, –
