зимой этот вот не поленился, принес прокурору заявление: дети, видите ли, на крыше ему пару снеговиков скатали. Целого независимого эксперта откуда-то выписал, следы фатальных разрушений оформлять. А ведь тогда все у него было целехонько, не то что сейчас.
– Теперь точно не то, – заверил эксперт, – минус лобовое, лакокрасочное хорошо так попорчено, салон в лоскуты…
– Ну, это перетянуть на раз можно, подскочить к Станиславу на Нагорную. – Рожнов с экспертом погрузились в специфические диалоги.
«Ну-с, ладно, это меня не касается». Гуров, оставив коллег обмениваться ценными замечаниями и наблюдениями, обошел небольшую, в лучшие времена уютную квартиру.
В непострадавших комнатах не было ничего особенного. Вот супружеская спальня с кроватью, аккуратно застеленной покрывалом, вот детская комната, светлая, ящики с игрушками, книжки, лошадка-качалка с висящей на ней самодельной деревянной саблей и почему-то кроватка в виде синего автомобильчика.
«Мечтал Денис о сыне, хотя, может, и отдал кто. Да-а-а-а, видать, папина дочка росла».
Родителям погибшего – точнее, маме и отчиму – наверняка уже сообщили о его смерти. Мелькнула несвоевременная, глупая мысль: должно быть, бабушка сейчас, одновременно улыбаясь и задыхаясь от подавленных воплей, героически догуливает внучку в зоопарке. Ведь наверняка заранее пообещала ребенку эту радость, как же все отменить? А может, и сорвалась, оставив ее на попечение дедушки, понеслась на перекладных в морг…
Лев Иванович вдруг заметил, что после всего этого тарарама, взрывов, шума, рокотовских эволюций вдруг стало очень тихо. Почему-то, несмотря на близость, не оглушали ни шоссе, забитое машинами, ни железная дорога, до которой рукой подать. Все потому, что поселок на горах и при этом утопает в зелени. Вековые деревья шумят свежей листвой, у каждого подъезда и под окнами – палисадники с разнообразными цветами, сиренью.
Глядя в окно, Лев Иванович заметил, как тут красиво, виды открываются замечательные: «Сплошной зеленый шум – и как будто сразу канал, не видны дорога и рельсы, не пахнет ни бензиновой поганой гарью, ни рельсовыми «духами». А канал какой нарядный издалека, прямо волшебная река! И какой загадочный шлюз со статуями, прямо какой-то Абу-Симбел. Наверное, в дождь или иную непогоду мрачновато эти комсомольцы выглядят, особенно вон тот неприветливый паренек в кепке. Зато сейчас, при солнце, хоть лубок рисуй, как это там: «Спасибо товарищу Сталину…»
Так, закончили с любованиями природой и с рефлексией.
Вернемся на кухню.
Рвануло тут, здесь эпицентр: все усыпано осколками, полопались стеклопакеты, пострадала мебель, вылетело стекло микроволновки, осколки посуды.
Видны были следы добросовестных усилий следственной группы – сантиметр по сантиметру, руками перебирали они этот говорящий мусор, пытаясь найти какие-нибудь фрагменты, следы. Непросто среди всего этого хлама, остатков того, что было мирной семейной кухней, отыскать то, что может указать на негодяя, разрушившего чужие жизни.
Вновь
