тревоги безмолвно взиравшей на него Деянире. Дочь Ойнея желала понять значение странных слов, произнесенных мужем, и узнать, какие очередные хитрости и превратности судьбы должны лишить ее великой радости пребывания с возлюбленным мужем, с коим разделяла ее пылающее любовью сердце трехлетняя разлука, явившаяся мучительной для обоих влюбленных. Но Геракл не намеревался раскрывать Деянире причину своего грядущего расставания с ней, ибо страшился ревности супруги, которая, узнав о Иоле, прежде поразившей сердце Геракла, не смогла б спокойно смириться с очередным походом мужа. Однако Геракл, желая спасти Деяниру от смятения, виновником коего являлся, обратился к ней со следующими словами:
– Не печалься, Деянира, что долг вынуждает меня вновь оставить Калидон и до конца излить свою месть на голову Эврита. Когда же падет враг мой, я, не смея более медлить, возвращусь к тебе в триумфе одержанной победы. Если же тоска проникнет в душу твою, призови сына нашего Гилла, и он освободит тебя от мрачных мыслей, ибо кто, как не сын, есть утешение для жены, тоскующей по супругу своему?
Невольная слеза, словно из самой души извлеченная, источилась из очей Деяниры, не способной смириться с горечью предстоящей разлуки. Движимая внутренним порывом и томимая неким тягостным предчувствием скорого бедствия, безмолвно обняла она Геракла. Слабый луч потухающего солнца, на время освободившегося от пелены беспросветных облаков, осенил несчастных любовников, утешив сердце Деяниры сладостной надеждой. «Прощай, о Геракл, но скорей возвращайся» – хотела сказать Деянира, но уста не повиновались ее воли. «Сойди к нам, о Геракл!» – послышался грубый зов воинов, донесшийся откуда-то из окна. Послушный призыву, Геракл, незаметно освободившись от приятных объятий Деяниры, в огне коих желал бы пребывать вечность, против своей воли направился к двери, однако Деянира, наивно испугавшись, что больше не увидет его, бросилась вослед Гераклу, дабы своим нежным прикосновением остановить пыл в душе мужа. Когда же последние взоры супругов пересеклись, когда два священных пламени, на мгновение сойдясь, разбежались в разные стороны, не смея переносить исходившего друг от друга жара, настало супругам время расторгнуть свои объятья. И вот Деянира, оставшись одна, опустилась на мягкое ложе, ибо ощутила, как неведомая тяжесть охватила все ее существо, предав страданиям не только члены тела, но и самую душу.
«О всесильное Время, почему ты спишь, медля привести в исполнение неизбежный рок мойр и, облачив мужа моего в одежды славы, вернуть его живым в мои пламенные объятья? – мысленно говорила Деянира, в полумольбе обращая свой взор к небу, сокрытому покрыволом мрака и облаков. – Скоро ли настанет утро, в которое надлежит Гераклу отправиться в поход, скоро ли пройдет следующее за тем днем время разлуки и скоро ли, наконец, вернется герой мой с войны, которую грозит учинить врагам своим? Но что же говорят уста
