вернется.
Сзади громко звякнуло железо, видать, Хорек бросил на пол тяжелую сумку.
– А встречу, как бы, обмыть полагается! Или у вас ничего, кроме чая, не водится? – нарочито бодро спрашиваю я, оглянувшись на Алешку.
– Обижаешь, Рысь! – ухмыльнулся тот. – Че в этом деле – большой специалист!
Нырнув под мойку, Алексей вытащил оттуда большую оплетенную бутыль:
– Чистый, как слеза! Двойной перегонки!
Ну, конечно же, самогон. Со времен горбачевской «антиалкогольной компании» он теперь почти в каждой квартире поселился. Прикрываясь добрыми намерениями борьбы с крепленым суррогатом, в стране активно вырубали виноградники, вот, народ и приспосабливался, как умел…
– А вот, с закусью – хреново! За хлебом-то я забыл забежать! – расстроился Хорек, открыв двери полупустого кухонного шкафчика.
– Но что-то же, даже у вас должно было заваляться! – предположила я, обернувшись к Че.
– Что-то должно. Постное масло еще осталось. И мать как-то раз пшенку приносила, но мы ее варить не умеем, в сплошной комок вечно слипается, – смущенно чешет он в затылке.
Мужчины, что с них взять!
– Уже кое-что! А если у вас еще найдется пара картофелин и луковица, то будем варить кулеш! – бодро отвечаю я.
Кулеш – это коронное блюдо моей прабабки, которая пережила две мировые и одну гражданскую войны, а также голодные 20-е годы в Поволжье. Тогда не то что собак и кошек, но, по ее словам, и людей есть не гнушались. Кулешом она называла полужидкое блюдо, в которое кладут крупу и все, что найдется в доме, а также все те травы, что удается собрать в окрестностях. Не очень сытное, зато горячее. И семью выручало во все голодные годы. «Если в доме нет еды – сварим кулеш!» – это была ее любимая присказка. Кто бы мог подумать, что это умение понадобится мне в отсутствии глобальной войны, холеры и вселенской засухи. Но перестройка похуже войны оказалась. Как говорится, ломать – не строить! Вот только, и на выходе – обломки!
Луковица, действительно, нашлась. Вместо трав, для вкуса, пошел бульонный кубик. А четыре крупные картофелины Хорек, поторговавшись, выменял у соседа по площадке на стакан самогонки.
– Хороший он мужик, только пьющий. Зато, картошки летом много насажал. А самогон у Че лучше получается! Даже первач. У нас с ним бартер, – рассказывал Алексей, снимая кожуру тонкой длинной стружкой.
Этому он еще в своей многодетной семье научился, а теперь пригодилось. Я в это время помешивала лук с постным маслом на сковородке, украдкой поглядывая на Че. Меня радовало уже хотя бы то, что он пока еще не приложился к бутылке, значит, самогон у них, и в самом деле, в основном для обмена. А то, в нынешнее-то лихое время, эта отрава не только многих моих знакомых из седла выбила, но и в могилу уже загнала. Стаканы наполнились лишь после того, как подоспел кулеш.
– Ух,
