не то, что на работу взять, их даже не регистрировали при рождении, как остальных людей, пусть даже и жутких мутантов!
Большинство «ходящих» жителей планеты пренебрежительно искривляли свои угрюмые лица, при виде «горшочников». Многие же искренне считали их чем-то вроде домашних растений и не воспринимали как интеллектуальных существ. Но если вы думаете, что нет ничего хуже, чем быть «горшочником», то вы глубоко заблуждаетесь! Гораздо сложнее и опаснее работать на рудниках темной стороны! Ведь работа на добыче урановой руды, питающей древние атомные электростанции, не позволяет дожить не то, что до сорока, но и до тридцати, а то и до двадцати! На Зэте-437 закон не позволяет забирать на рудники подростков младше пятнадцати лет, но и те, некоторые, из самых последних неудачников, что попали «на руду» в столь юном возрасте, успевали поработать «Во славу Империи» по пять или семь лет. За это непродолжительное время их тела успевали сгнить и почти разложиться при жизни! Поэтому «На руду» стараются набирать самых здоровых и сильных, желательно мутантов, так как за людей их не считал никто, даже сами мутанты, порой. Самых способных всеми правдами и неправдами тащили на рудники темной стороны, зачастую обвиняя в жутких преступлениях и, дабы избежать смертной казни, предлагали весьма сомнительную перспективу. Хотя всегда есть шанс вырваться с рудников. Ну и пусть этот шанс один на миллион, он все-таки есть! И уж, если кто и покидал рудники на своих двоих, то это были люди, у которых в имени стояла двойная буква «К»! Во всех трактирах Зэты-437, в самых мрачных уголках знали песню, которая начиналась словами: «Если сдернул с рудника, у тебя двойная „К!“».
Хотя, следуя логике этого суеверия, люди с двойной К в имени, вообще не должны были попадать «на руду»! Однако, удача, на Зэте – весьма условная и скользкая штука. Не зря в народе существовала еще и поговорка: «От долгов и рудников не зарекаются!», которая в общем-то и объясняла некоторые неудачи носителей удачливых имен.
Брат Никки, Хаккет, впрочем, как и сама девочка, родился с щупальцами вместо ног, которые то безвольно болтались, то самопроизвольно шевелились, но передвигаться на таких конечностях было невозможно. Брат и сестра росли в цветочных горшках.
Это там, в столице, единственном мегаполисе, маленькой планетки, безногие, да и те только, кто был из богатых, могли позволить себе ионколяски. А Никки жила в маленькой деревушке, без названия, в которой и так-то не жаловали мутантов, хотя из местных я бы никого красавцем не назвал, уж точно не стали бы терпеть девчонку с какими-то «корнями» вместо ног. Поэтому Никки росла в горшке.
Никки Элдвин была симпатичной девочкой. Лицо у неё было миловидное, волосы светлые и очень толстые, подобные колосьям пшеницы. И когда девчонка надевала длинное в пол платье, ничто не отличало её от обычной девочки с обычными ногами разве что длинные, сухие как ветки, пальцы рук. Но для того, чтобы скрыть этот недостаток, девочка шила себе из полиэтилена красивые перчатки. К слову сказать, вся одежда Зэтанцев изготавливалась из полиэтилена, впрочем, как и обувь, и многие предметы быта.
Всю свою жизнь, сколько себя помнила,
