здесь, в капле пространства, где время остановилось, он живёт, как тень самого себя. Иногда он и правда мёртв, тело становится холодным, хвост обрастает волосами, а чёрные чешуйки падают в космос, в котором ничего нет. Тогда он не плачет и не смеётся, а только плетёт косы из волос, что растут на его хвосте, и пересчитывает монеты, которых вокруг него больше, чем упавших чешуек. Ему всё равно – быть живым или мёртвым, когда рядом нет его господина. Когда он жив, то обладает неизменным признаком – он слуга великих.
Когда он был жив, то расстилал ковёр из звёзд Шагающему по мирам Митре, чуть позже расчёсывал длинные белые волосы Сераписа и тратил на это всю свою жизненную энергию. Это он искал мёртвое тело для духа Тау-синклит мага, когда бог богов спустился в Дальние миры. Это он вешал занавес из кожи гуманоидов на сцене трагедий Меродаха, повелителя мистерий, и он ковал меч нетерпеливому Донару, шил триста тридцать три наряда спящему Бальдуру. Своё тело он охотно предоставлял тем, кто не из Дальних миров, и позволял пользоваться своим светом, но не безвозмездно. В ответ он забирал всю мудрость и весь свет, что мог уместить в теле чёрного трактоида. Он был миллион раз проклят магистрами трагила-сай и тысячу раз похоронен расой кибероидов, ненавидящих божественного ящера.
Вечный жрец богов, спутник великих, творящих миры, он перестал быть трактоидом, когда его раса отреклась от него. Имя ему – Тансара, век его – вечность, а символ – искусность и тайна.
Когда он мёртв, то похож на спящего, и во сне творит всё, что пожелает. Для себя он создаёт сад цветов, и цветы в нём безобразны: бордовые лепестки похожи на рыхлую плоть, листья остры, как лезвия, тычинки и пестики так неприличны, что сама Роза Дроттар краснеет, когда смотрит сквозь миры на творения Тансары. Но самое ужасное в этих цветах, – это запах. Они пахнут плесенью, чем-то старым и перегнившим.
Впрочем, у расы трактоидов своё представление о красоте, и Тансара настойчив, когда рассыпает цветы по всему космосу в надежде, что они приживутся на пустынных планетах. В темноте, что заполняет вневременной континуум, тело трактоида распухает до шарообразной формы, а пластины топорщатся, брызгая ядом. Эта форма очень мешает ему, когда жрец слышит приближение господина, и он вынужден стать живым, чтобы слышать голос господина, чтобы усладить свои три глаза видом господина и, если судьба улыбнётся жрецу, то проникнуть своими влажными усами в тайное место господина, о котором он сам не ведает.
Цветы он вычищает из своего сна, отправляя на Дно миров, где и так уже всё заполнено творениями Тансары; он извивается, как змея, рождая из своей спины малахитовый дворец. Семь башен, созданных из слёз Тансары, блестят холодным малахитом. Семь залов, один красивее другого, ждут господина. И в каждом есть прохладный малахитовый трон, чтобы господин смог присесть, если ему захочется. Трон совсем неудобный, но Тансара не беспокоится об этом, ведь его господин никогда не отдыхает, никогда не устаёт и никогда не высказывает пожеланий о более удобном троне.
Тансара не любит зелёный цвет, но все остальные драгоценные камни он уже использовал
