тот протянул руку и прикоснулся к боку Марьяны. Она уж и забыла, что ушибла его, всё как-то не до этого было. А вот сейчас боль снова дала о себе знать. Леший поводил немного вокруг, перебирая длинными, узловатыми, как корни, пальцами. Марьяна почувствовала разлившееся в боку тепло, и боль стала уходить.– Дак у меня ж там батьку с мамкой домовуют теперя, – усмехнулся леший, колдуя рукой над Марьяниным боком, – Годков сто, почитай, как ушли к вашим. Старые, говорят, стали. Пора и на покой.
– А где они там?
– А. Купца вашего, Могуты, прадед, тогда на выселках хоромы новые справил, вот они там теперя и обитают. А я к ним в гости захаживаю. Им там хорошо. Хозяйство у купца доброе, а за хорошим хозяйством и приглядывать шибко не надо – там и своих работников хватает. Разве, что, когда уж ни как без домового не обойтись. Так они всё больше на печи лежат, кости старые греют, да девкам косы ночами заплетают.
– Чудно как, – произнесла Марьяна, – Лешие в домовые подались. Я и не знала, что такое бывает.
– Чудно? – удивился леший, – Так ведь, что лешие, что домовые или полевые там…. Мы тута, почитай, все друг дружке родня. Родители или кумовья да братья с сёстрами. У кого к чему душа лежит. Брательник вона мой, младшенький, полевым стал. В землях, что на границе с чудинами.
Леший почесал живот и встал.
– Вот такие дела, княжна. Пойдём что ль.
– А куда мы идём, в Китеж.
– Да нет. До Китежа далече будет, что ночью то брести. Есть тута место одно, заветное. Вот туда и пойдём. Тут не далеко.
– Заветное?
– Да. Тут старец один живёт. Велемудром зовут. Вот у него и переночуем, а поутру и в Китеж отправимся.
– А что за старец? – Марьяна поравнялась с лешим и зашагала с ним по тропинке.
– Да волхв один, отшельник. Я его знаю ещё, когда родители тута лешеводили.
– Он колдун?
– Да нет. Скорее знахарь он, всё по травам да кореньям мастак. Ну и знает много чего. Ваши его ведуном почитают. Нешто не слыхала про него?
– Да что-то вроде слышала. Только мало помню. А он нас пустит?
– Да. Он добрый. В Китеже, когда мор был, здорово вашим помог, а потом опять в лес ушёл.
– Тогда ладно, – Марьяна повеселела, – А то я боюсь, как бы эти симураны снова меня не похитили.
– Вот, ведь, дурень старый, – леший остановился и хлопнул себя по лбу, – Совсем про них забыл, пень трухлявый. Погодь-ка.
Мох присел на корточки и начал водить руками над тропинкой, временами бурча себе под нос, что-то вроде: «Чуфр чурфыр фыр чур чуфр». Под его рукой на траве, засветился зеленоватый огонёк, и от него во все стороны побежали искорки и, извиваясь змейками, скрылись в лесу.
– Всё, – Мох радостно вытер руки о штаны, – Я тута немного заговорил тропу. Теперь симураны сто лет плутать будут, а тебя не найдут. Придётся им восвояси убираться.
– А если они сверху меня высмотрят, – недоверчиво спросила княжна.
Леший усмехнулся,
