потому, что у тебя было дерьмовое воспитание. Во всяком случае, если оно было хоть в чем-то похоже на то воспитание, которое было у Джексона.
Он смеется, но в его смехе нет ни капли веселья:
– Это твоя первая ошибка. Поверь мне, Джексон и я были воспитаны совершенно по-разному.
Я не знаю, что на это сказать, если учесть, что сейчас в его голосе звучит горечь. Я знаю, что в детстве Джексону пришлось несладко – и что ему и теперь приходится несладко. Его мать расцарапала ему лицо, так что остался шрам, потому что она обозлилась на него из-за произошедшего с Хадсоном. Отсюда явно следует, что ему было тяжелее, чем Хадсону, даже если их растили не вместе.
Но сейчас, глядя на Хадсона, на его плотно сжатые губы и отрешенный взгляд, я не могу не думать, что, возможно, мои выводы были неверны. Но это только делает осуществление моего плана еще важнее. Я не знаю, что произошло с Хадсоном, когда он был ребенком, и не могу этого изменить, даже если бы знала. Но я могу помочь ему справиться с этим и стать лучше.
– Просто выслушай меня, – говорю я ему, встав перед ним, поскольку вижу, что он, кажется, собрался отойти. – Подумай о том магазине печенья.
– Поверь мне, последние полчаса я только и думаю, что об этом чертовом магазине. – Он слегка ерзает, как будто ему больно стоять смирно.
Судя по его бледности, воображаемое печенье примерно так же полезно вампирам, как и клубника. Заметка на будущее: не давать Хадсону ничего есть, даже в снах или воспоминаниях.
– Мне очень жаль, если от этого печенья тебе стало плохо, – тихо говорю я. – Я этого не хотела.
– Ничего мне не плохо, – отвечает он, но прижимает ладонь к своему животу.
Ясное дело, я ему не верю, но не стану говорить ему, что он врет. Сейчас мне надо убедить его, что мой план может сработать.
Пожалуйста, Господи, пусть он сработает.
– Но ты помнишь, каким счастливым ты был в магазине? И в картинной галерее? До того, как ты съел печенье.
– Я не страдаю деменцией, – огрызается он. – И могу легко вспомнить, что было час назад.
Понятно, значит, это для него неприятная тема, хотя я не понимаю почему…
– Я просто подумала, а что, если мы будем делать это чаще?
– Ходить на пляж? – язвительно спрашивает он.
– Вместе погружаться в мои воспоминания. Чтобы ты мог увидеть, каково это – жить жизнью, полной любви.
– Это и есть твой распрекрасный план? Ты будешь показывать мне счастливые деньки, и это каким-то образом освободит нас?
– Когда ты так формулируешь, то превращаешь его в абсурд.
Он делает вид, будто размышляет над моими словами. Затем изрекает:
– Не-а. Ты делаешь это сама.
– Я тут подумала, что, если это мое подсознание держит нас здесь… на это может быть только одна причина. Я стала бы держать нас здесь
