распахнула глаза.
– Куда? Куда, ты думаешь, я направлюсь?
Голос у неё был чуть хриплым, каждое слово изящно артикулировано. Никогда не слышала, чтобы кто-то говорил, как она. Если бы только и я могла так разговаривать.
Невольно я задумалась, какой она видела меня. Солнечный свет октября лаком заливал её кожу и волосы. Наряды деревьев в саду уже отливали золотом, словно облачились так только ради неё, ради того мига, когда она выйдет.
Я хотела рассказать ей про книги, которые читала – те самые, которые, как моя мать сказала, мы не можем взять сюда с собой при переезде. Книги об ацтекских жертвах, о богах с двумя головами. Сказки, в которых один шаг в тень яблочного дерева мог выдернуть тебя из этого мира насовсем. Но я не могла вместить всё это в свой ответ.
– Куда-то в другое место, – ответила я.
Девочка выглядела разочарованной. Посмотрела мне за спину. Она собиралась уйти, и я не могла этого допустить.
– Я где-то читала, что феям нравятся чаши сладкого молока… что они выйдут, если оставить им что-то в таком духе.
– Знаю, – скучающе ответила она. – Однажды они должны за мной прийти. Я ведь их родственница. – Она отбросила густые волосы с плеча. – Я подумала, что кровь с молоком ускорит процесс.
Больше она ничего не добавила, и я провела ладонью по рулю велосипеда, уверенная, что через пару секунд она велит мне уходить.
Девочка изучающе смотрела на меня.
– Ты правда хочешь пойти со мной?
Я не доверяла себе и своим словам, потому кивнула.
Девочка приподняла загорелое плечо.
– Уверена, у них хватит для нас места. У них там наверняка целый дворец.
Пройдя вперёд, она отперла ворота, разделявшие нас. Те со скрипом открылись. Она взяла меня за руку и подвела к кусту гортензии, где предложила мне нож.
– Ты достаточно храбрая, чтобы отправиться со мной к фейри?
Я так думала. У меня даже стикер был в доказательство. Я абсурдно гордилась тем стикером – размером с четверть доллара, неоновый смайлик в солнечных очках – и изо всех сил старалась сохранить его, даже когда клей сошёл, а смайлик начал сползать с моего свитера. С тех пор он занял почётное место в кармане, в маленьком прозрачном держателе, который я носила с собой в школу. Стикер мне подарила медсестра, когда мне делали прививки перед школой в холодном кабинете, провонявшем спиртом.
– Ты самая храбрая из всех! – сказала она тогда. Я не издала ни звука, когда она делала мне укол, а потом наклеила пластырь с нарисованными на нём арбузами. – Дети обычно орут как резаные, но не ты. – Медсестра просияла, глядя на мою мать. – Вы должны гордиться вашей дочкой.
Мама, сидевшая в кресле в приёмной, вяло листая журнал, глянула сперва на медсестру, потом на меня. Закатила глаза, изогнула бровь. Это был тайный знак, сообщавший: «Конечно же, горжусь».
Лукавый взгляд моей матери в тот миг выкристаллизовался для меня. Если
