style="font-size:15px;"> Нотариус икнул от напряжения, которое заполнило небольшое помещение. Собравшиеся кинули на него взгляд. При чем у каждого он был свой: злой, решительный и напуганный.
– Извините. – пробубнил Икар, желая раствориться в воздухе и не видеть всего этого. Моцарт в голове не утихал.
Три пары глаз отвернулись от него. Их владельцы продолжили горячий разговор.
– Ты вздумал меня шантажировать, мальчишка? – холодно произнесла мадам Крюпи, когда Пьер опустил руки. Испепеляя синими влажными глазами своего троюродного племянника и его спутницу, она продолжила: – Агата, это ты его надоумила?
– Мадам Крюпи, я отговаривала Пьера идти сюда, но он выпил и… и… – несчастная итальянская девочка не выдержала и разрыдалась, закрыв лицо руками.
То, что произошло дальше, осталось загадкой для месье Де Мона. По какой-то непонятной причине старуха подошла к девушке и прижала ее к себе. Удивленные взгляды Пьера и Икара встретились. Видимо, им не дано было понять загадочной женской души.
– Ох, милая, тебе следовало давно уйти от этого идиота. – утешала девушку мадам Крюпи. Голос ее был теперь совершенно другим, задумчивым и сочувствующим.
Что же случилось с пожилой мадам?
Когда юная мадемуазель Жанна Дюраньё еще не успела стать грозной мадам Крюпи. Она полюбила некоего Марко с юга Италии. Познакомились они, когда тот работал на ее отца, видного бюрократа из Гаскони. Роман их был скоротечен, но имел последствия в виде беременности юной Жанны. К тому времени, как ее отец узнал про эту греховную связь, Марко уже след простыл. Больше его никогда не видели в этой части Франции.
Месье Дюраньё пытался уговорить дочь оставить ребенка, но Жанна была непреклонна. О чем впоследствии пожалела неоднократно. Через несколько лет она вышла замуж за помощника своего отца, месье Жака Крюпи. Господь не дал им детей, так и оставив огромную дыру нерастраченной любви в сердце теперь уже мадам Крюпи. Постепенно дыру эту заполнила желчь злобы.
– Но я люблю его! – восклицала сквозь слезы несчастная Агата, уткнувшись в живот старушке.
– Что ж, – сказала тетушка, оторвавшись от жены троюродного племянника и протянув ей застиранный носовой платок с вышитым вензелем, – разве я могу теперь оставить вас? Надеюсь, ребенок моего племянника не будет таким же идиотом.
Пьер открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его обратно, посмотрев на нотариуса, который всем видом говорил: “Молчи, несчастный!” Тем временем мадам Крюпи села на свое место и повернулась к Икару.
– Месье Де Мон, запишите на имя этого юноши, помимо фарфоровых статуэток, сумму в тысячу франков. Хватит на свое жилье и на несколько лет спокойной жизни. – по ее тону было ясно, что решение окончательное и обжалованию не подлежит. В будущем эта страница завещания так и осталась неизменной.
– А вы двое, чтобы никому ни слова, иначе каждый нищеброд из дальних родственников
