своего нового соседа.
– Что читаешь? – заявила я о своём присутствии, вальяжно прислонившись к косяку.
Эльф не ожидал. Вздрогнул, обернулся, нехотя вынырнув из иллюзорных, но очень увлекательных глубин повествования.
– Ромеля, – дроу напрягся в ожидании брани от хозяйки заветного стеллажа, – «Пещера одинокого дракона». Простите, я не спросил…
– Ах, нет, – махнула я рукой, – Всё нормально. Читай, если нравится. Хорошая сказка.
– Разве это сказка? – искренне изумился эльф, – Он пишет о себе. О том, как сам побывал в Драконьей Долине, как встретил Дорга, гонимого своим народом…
– Да, да, – хмыкнула я, – Потерпел кораблекрушение и три дня дрейфовал в бочке в открытом море, пока не пристал к скалистым берегам. Тебе не кажется, что всё это брехня?
Ну вот, похоже Иоран расстроился, внезапно открывшейся истине.
– Всё равно, – дроу снова уткнулся в книгу, – Мне уже никогда не увидеть море. Пусть оно будет таким, как описывает Ромель.
– А хотел бы? – вопрос вырвался сам собой.
– Что?
– Увидеть море, – глупо и бестакино спрашивать об этом бедолагу, но язык мой повернулся раньше.
– Очень! – на мгновение эльф воодушевился, – И Драконью Долину. А вы? Видели?
– Драконов – нет, а море видела. Однажды, – прикрыв рот ладошкой, зевнула я в ответ, – Дорога манит, но она всегда полна опасностей.
Дааа. Опасна для дроу из-за солнечного света и для человеческих женщин, владеющих магией – из-за негодяев на трактах. Охотники на ведьм готовы скрутить любую несчастную и выдать за колдунью в ближайшем поселении. Охотник получает кошель золотых, ведьма – костёр. Всё «честно».
Кряхтя, я села на кровать в надежде скорее на ней растянуться. Ноги гудели от усталости, глаза закрывались сами собой. Быстрей бы погрузиться в объятия сна!
Но нет! Я вспомнила про ширму. И усмехнулась.
– Я смотрю, в моё отсутствие ты решил несколько усовершенствовать наше жилище.
– Мне показалось, вы не спали прошлой ночью, – лица дроу я не видела, но, похоже, усмешка была ответной, – Я помешал вам.
Смущал, красавчик. Ты меня смущал. Лежишь рядом, глазами в темноте сверкаешь и что думаешь обо всей этой истории – не ясно.
Да я даже не знаю в чём теперь ложиться спать – помню же, дроу прекрасно видят в темноте. Пришлось натянуть самую длинную, закрытую сорочку из плотного грубого льна. Вот так и сплю теперь – в картофельном мешке.
А на засранца то, нет, нет, да поглядываю. На идеальный профиль, на изящные мужские руки, на мускулистые плечи, на впалый живот… И мысли при этом роятся шальные. Ох, шальные…
Знать бы, о чём в этот самый момент думал эльф. Радовался ли какой простофиле его отдали – и правом своим не пользуется, и жрицам не отдаёт? Или, напротив, ему нет дела до глупой человечки в томительном ожидании неизбежности?
– Как прошла ваша охота? – перевёл
