каскадную функцию прироста, благо, господину Руме всего двадцать с небольшим, собрать используемый типаж, узнать отражение прошедших стихиалей и вывести рекурсию…
– А потенция на мрак? – спросили сверху. Своему разошедшемуся коллеге решили подсказать и иностранцы: маг из Себа мрачно рассматривал Руму и Акана. – Они же где только не шастали.
– Лесная погрешность собьёт прицел, – согласился маг с козлиной бородкой.
– Или, наоборот, коллеги, – старушка вновь встрепенулась, – будет слишком велик светлый исток.
– И из всех перечисленных учителей нет ни одного из Нагата, – добавил маг из Тейтоша, – первой тропы почти нет.
– Даже интуита сложно будет переучить, Вепрь, – кивнул лысый.
Рума слушал магов, каждый из которых теперь говорил, то вставляя свои слова в общее обсуждение, то переговариваясь лишь с теми, кто ближе, и понимал, что вникает в их слова лишь с пятого на десятое. Хотя он мог бы поспорить, как себя назвать, но сейчас обозначение «интуит» показалось ему как нельзя лучшим, ведь и их слова он разбирал только благодаря интуиции.
Он прислушивался, стараясь разобрать хоть толику знакомого и понятного, глядя то на одного из глав, то на другого, то поднимая голову вверх, когда в обсуждение вступали и маги верхних рядов, видимо, те, кто отвечал за поиск и обучение обнаруживших дар детей, и случайно наткнулся взглядом на несколько поникшую фигуру младшего принца. Акан подпирал рукой подбородок и смотрел на Совет с всепоглощающей скукой на лице. Заметив взгляд, принц чуть нагнул голову, отчего его лицо стало выглядеть ещё более усталым. Рума оценил его негласный вопрос, и согласился, что принцу часто приходилось чувствовать себя так же уныло в его обществе, и пообещал впредь реже говорить с ним о теории магии.
– Прости, Мадина, – раздался рядом с принцем голос дамы в вуали, – но мне до сих пор трудно настроиться на тебя.
Шар, по-прежнему безмолвный, поплыл дальше по кругу, постепенно заволакиваясь изнутри молочной пеленой. Глава, которая так ратовала за необходимость помощи Руме, так и не смогла наладить связь с остальными.
Рума двумя пальцами привлёк шар к себе, доверительно заглянув в его мутную глубину и различив там два огромных глаза:
– Позвольте, я посмотрю, – сказал он тихонько и не спеша принялся за работу.
Чары, наложенные на шар, постепенно таяли, а возобновить их издалека у магички не получалось. Поняв это, Рума потянул за нить, ведущую к ней сквозь больше ничем не заполненную пропасть расстояния, и ощутил небольшой отклик – тёплое ощущение чьей-то незримой кожи коснулось рук. В ушах тут же зазвучал шорох листьев, пение одинокой птицы и вторящие ему певучие бормотания Мадины.
– Уже слышно, Рума, – раздался голос, и маг растерянно взглянул на Санну, чьи синие глаза впервые сощурились в улыбке, глядя на него сверху вниз.
– Замечательно! – шар взмыл из его рук, закружившись по залу. – Спасибо
