И так как косяка, на который Ян опирался, здесь не было, он свалился прямо на паркет к вящей радости хозяина кабинета.
– Соскучился? – язвительно поинтересовался Густаф.
– Да не то слово, – поднимаясь на ноги, огрызнулся Ян.
Координаты Ланы на его руке все еще были активны, но светились едва-едва, грозя вот-вот исчезнуть насовсем. В любом случае можно попробовать снова вернуться в тот дом. И словно предугадав его намерения, к нему подошел Мигель и припечатал обездвиживанием прямо поверх координат. От вспыхнувшей ярости Яна передернуло. Он выдернул руку из захвата Мигеля и со всей силы двинул ему по лицу, и чужая магия не стала помехой. Наоборот, собственный огонь просился наружу, сжечь здесь всех и вся, а потом вернуться к заговорщикам и заняться ими. Но Мигель удары больше не пропускал, да и контратаковать успевал, так что спустя каких-то пять минут опрокинул Яна на лопатки, прижав ногой к полу его правую руку.
– И что же с тобой таким буйным делать? – склонившись над поверженным Яном, спросил Густаф. – Рад бы вернуть папочке, но опять ведь сбежишь, даже жалко – столько чистой силы пропадет зря.
– Можно запечатать пятиглавом, – предложил Мигель.
– На пятиглав народ не наберется, даже если Макса позовем. А вот временно заблокировать так, что он только чужие руны поддерживать сможет, я попробую.
Густаф присел на корточки и принялся разжимать пальцы Яна. Ян сопротивлялся как мог, что в итоге Густафу надоело. Он приподнял его сжатую в кулак руку и нарисовал свою руну на тыльной стороне ладони.
Кожу обожгло нестерпимой болью. Ян истошно заорал. Тело выгнулось и забилось в судорогах, обещая множество синяков, как только приступ закончится – никто его больше не держал.
– Ну вот и славно, – голос Густафа торжествовал. – Мигель, слетай-ка за его отцом. Только в этот раз пусть приходит он один, без своей синей группы поддержки. Если Макс, конечно, хочет сохранить жизнь хотя бы одному из своих детей.
Глава 7. Держи друзей близко
Мила в дорогом платье сидела за столом напротив Густафа Маркони, который тоже пришел ужинать при полном параде. Мила не помнила, как красилась и выбирала наряд, видимо, в процессе думала совсем о другом, иначе никогда бы не надела ни это платье, ни колье, стиснувшее шею. Она не любила тяжелые дорогие украшения и слишком официальную одежду. Длинные просторные рукава, сходящиеся к запястьям и стянутые кружевными манжетами, не нравились ей больше всего. При таком крое в них было неудобно рисовать, так как они, свисая, пачкались в краске, а она имела обыкновение отвлекаться на творчество, даже когда принимала гостей. Но если забыть про краски, рукава все равно доставляли массу неудобств, задевая за столовые приборы. Да и манжеты, несмотря на изящество кроя, ощущались кандалами.
Мила пригубила из бокала гранатового сока, который предпочла бы заменить на вино, но привередничать в гостях было не в ее духе. Наверное, она просто устала сидеть в четырех стенах,
