и пепла…
– Я с ней поговорю, – открывая глаза, пообещал он.
Макс вздохнул.
– Конечно, я бы предпочел, чтобы ты просто исчез, без разговоров, но ладно, поговори.
Сентябрь в Питере начался с заунывных проливных дождей, и Дэну пришлось купить зонтик, чтобы дождаться, когда у Ланы закончатся пары. Он стоял у главного входа на территорию университета. Мог бы отвести глаза охране и пройти прямо к корпусу, где у девушки была последняя пара, но чем меньше народа станет свидетелями их разговора, тем лучше. Еще бы не этот проклятый дождь!
Дэн уже отчаялся дождаться, когда Лана все-таки пришла: без зонтика, с накинутым на голову капюшоном легкой куртки, и теплой улыбкой на лице, сияющей словно солнце. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться ей в ответ.
– Привет! А зачем у универа решил дожидаться? Мама уехала, можно было бы и дома у меня поговорить.
– Нет, – он решительно покачал головой, – дома нельзя.
– У-у, как сурово. А мне YouTube кнопку серебряную дал за сто тысяч подписчиков. Представляешь? Этот маркетолог мамин не иначе как волшебник. Одно видео даже миллион просмотров набрало. Правда, комментарии местами такие, что совсем читать не хочется, причем вообще все…
– Рад за тебя, – перебил ее Дэн. – С каналом все замечательно, с твоим информационным шумом тоже, значит, моя помощь больше не требуется, и я свободен.
Ее взгляд стал непонимающим, улыбка померкла, и чтобы не передумать, он поспешил добавить:
– Мы с тобой больше не увидимся. Никогда.
– Но почему? Я думала… думала, что мы друзья. И нам же не обязательно видеться, я все понимаю – часовые пояса, твоя работа… Но можно же хотя бы переписываться.
– С чего ты решила, что я хочу с тобой переписываться? Мне, по-твоему, больше делать нечего?
Последние слова он сказал слишком громко, и Лана, вздрогнув, отступила. Порывом ветра содрало капюшон с ее головы, и падающий на лицо дождь показался слезами, а может, она и впрямь заплакала. Но когда девушка заговорила, голос ее был ровным.
– Я что-то сделала, да? Что-то такое, из-за чего ты разозлился и теперь не можешь меня простить?
– Да, – согласился он. – Сделала.
– Что?
– Родилась. Как бы я был счастлив, если бы этого никогда не случалось.
Сказал и тут же пожалел о сделанном, но отступать было нельзя – некуда было отступать. Пустишься в объяснения, что не хотел этого говорить и вообще хотел сказать другое, никогда не уйдешь с этой залитой дождем земли, врастешь в нее корнями, потому как бревно, чурбан бесчувственный, дерево-пенек. А она уперла взгляд себе под ноги и молчит. Нет бы разозлиться, ударить его, обозвать козлом и сволочью! И рожденная ее молчанием тишина заглушала даже удары капель по тротуару.
Еще немного и Дэн бы сдался, разразился извинениями и рассказал ей правду как на духу. Но какой-то парень отделился от группы первокурсников и окликнул
