штука роковая, циничная и расчетливая, не в пример безобидной восторженной глупости, которую я все время предпочитал. Нечего было и думать. Тем более косметика создавала впечатление вульгарности.
Но вот прошло две недели, мы героически учились по праздникам и воскресениям, было 8 мая, преддверие великого дня, я пришел как всегда раньше, стул рядом ждал неразгадываемую загадку неопределенных амбиций (помню её единственный “личный” вопрос: “У тебя есть машина?.. А какую ты собираешься покупать – нашу или иностранную?”); как тут в класс входит златовласая Эос, несколько неуверенно проходит мимо, а затем наклоняется и спрашивает: “Можно присесть?” Я улыбнулся про себя, представив конфуз моей прежней сопартницы, видимо полагавшей, что место за ней закреплено навечно (опоздавшим приходилось сидеть в проходах, ибо мест не хватало), и с радостью пропустил эту новую загадку, интерес к которой у меня возник уже в первый день.
Урок прошел необычайно весело. Наш преподаватель несколько раз готов был сопроводить серьезные взгляды щекотливыми замечаниями в адрес новообразовавшегося тандема, прежде ни с той, ни с другой стороны не замеченного в нарушениях общественного порядка. Но сдержался. Наташа успела зарекомендовать себя, а другая звезда, по классификации относящаяся к скромно-интеллектуальному белому карлику, уж слишком не подходила для пошлых шуточек.
Так мы провели два с половиной часа, и домой поехали вместе. Она мне понравилась. Под предлогом координации учебного процесса я взял номер её телефона и предложил свой на её замечание: “Это я скорее буду спрашивать у тебя”. Чудесно, на том и расстались. Не помню, поцеловал ли я её на прощанье, но она крикнула через толпу: “Займи мне завтра место, если придешь раньше!”
“Трудная задача, – подумал я, выходя из метро, – а если раньше придет мой фригидный монстр, как я потребую у неё не садиться на место, на которое она имеет больше прав, чем моя залетная Наталья?” Лучшим способом избежать столь щекотливой ситуации было вообще не идти завтра на учебу. Судьба склонилась к моим мольбам и, к тому времени, когда я должен был решать сложнейшую этическую задачу, она со всей силой своего милосердия ударила мне по почкам, да так, что я сквозь слезы радости созерцал празднующий город через окно машины скорой помощи. Наташка подумала, что я вчера загулял за городом и сейчас плохо себя чувствую. Она была не далека от истины.
Через четыре дня я лежал в своей квартире, помирая от одиночества, взял телефонную трубку и позвонил старой знакомой, – её не было дома. Я достал Наташин номер телефона и, все еще сомневаясь в правильности решения, набрал его: завтра нам предстояло идти “на компьютеры” и я подумал провести вместе тот час разницы во времени, который сложился между нашими группами.
– Алло, Наташу будьте добры.
– Это я, – ответил веселый, знакомый и уверенный женский голос.
– Это Михаил…
– Привет,
