заполнил пространство над водой. В нем больше не было просьб. «Останься» сейчас звучало приказом. Останься. Останься. У тебя нет выбора. Пути назад нет. Ты умрешь и никогда не выйдешь из Заговоренного леса. Здесь тепло и уютно. Здесь тебя ждут. Ты только мучаешь сестру, а мы подарим вам покой. Вы больше не разлучитесь. Неужели ты думаешь, что дальше будет легче? Будешь ее везде за собой таскать, убивать при ней будешь, людей истязать будешь? Хочешь, чтобы она смотрела? Хочешь видеть ее слезы и разочарование?
Она возненавидит меня за такое детство. Она не захочет знать мое имя. Откажется.
Кровь. Кровь на серебряном клинке. Крики отца. Последний вздох.
«Ненавижу тебя, отродье! Я насквозь видел твою мерзкую суть». Смертная пелена в глазах.
Я и ее убью, если понадобится. Я и ее убью, если увижу родительское отвращение в ее не тронутом злобой взоре. Лучше остаться.
Бок обожгло пламенем. Я вскрикнул и опустил глаза на клинок, что висел на поясе. Рукоять горела алым. Разум вернулся, и я услышал нарастающий гул голосов, которые мгновение назад казались мне требовательным, но мягким шепотом. Громоподобный рев обрушился на меня.
Мне казалось, что я оглохну. Пришлось зажать маленькие ушки Несси ладонями и зажмуриться, медленно отступая в чащу. Не открывать глаза. Не смотреть, даже если они этого хотят. Даже если они приказывают.
Это была незримая граница между миром жизни и вечности, но идти на другую сторону я не собирался еще очень долго. Несса заплакала, испуганно прижимаясь ко мне, а я шагал назад и не позволял ей отодвинуться ни на дюйм.
Под оглушительный рев мы переступили через кусты папоротника и провалились в сугроб.
Дэви
Вечер опускался на Ходр алым закатом, по небу расползались розовые облака. Город будто купался в огне, и снег отражал его красные всполохи, искрясь кровью. Я любила такие вечера, в них таилась магия.
Я ждала Рэйнара у входа в "Хмельной котел". В столице готовились к празднованию Йоля. Повсюду на ступеньках домов лежали корзинки с яблоками и гвоздикой. Люди были на удивление приветливыми и доброжелательными, вот только почему-то такое происходило с ними только по праздникам. Дети водили хороводы на узких улочках и играли в прятки. Мир, казалось, забыл о войне, смертях и сражениях.
Рэйнар вышел из-за угла и, улыбнувшись, открыл дверь в таверну, пропуская меня вперед. Сегодня он казался каким-то задумчивым, зимний ветер растрепал рыжие непослушные волосы, разбросал их по плечам.
– Как сегодня вел себя Лорд Одуванчик? – спросил тавернщик, когда я закрыла за собой тяжелую дубовую дверь. Меня смешило, когда Рэйнар так называл короля Элибера. Это прозвище Белый волк дал себе сам, давным-давно в Березовой роще, где мы играли с ним в детстве. Как-то на пьяную голову я поделилась этим с Рэйнаром, и с тех пор только так мы его и называли. Почему-то, несмотря на все отвратительные поступки владыки Фелабелля, прозвище привязалось
