губернии и молдаван из Бессарабии. На каждую роту приходилось по 12–15 евреев.
Весь полк стоял в Радоме по казармам, частью в зданиях инженерного ведомства, в большинстве же – в оборудованных под казармы обывательских домах, сырых, холодных, мало удовлетворительных для жилья. При полку находился сводный лазарет в прекрасном каменном здании. Отдельной командой жили трахоматозные, число которых превышало 300 человек. Помещение команды было бедно обставленное, трахоматозным выдавали худшие вещи, белье, посуду. Они были пасынками в полку и, естественно, что число их не уменьшалось, а степень болезни усиливалась.
Офицерское собрание – гарнизонное, общее с 7-й артиллерийской бригадой,[78] также целиком расквартированной в Радоме. Полковая церковь – большой низкий зал, вмещавший до 500 человек, а в дни Светло-Христовой заутрени в него втискивалось до 800 человек и более.
Еще были полковая баня, полковая хлебопекарня, солдатская лавка.
Прибыв в Радом, я тотчас же приступил к приему полка. Принимал в течение двух недель. Начал с опроса претензий, приказав для сего построить полк на полковом плацу.
К назначенному часу на плацу не оказалось третьего батальона, который прибыл с большим опозданием, когда уже был опрошен целый батальон. Этот же батальон на церемониальном марше прошел вяло, с понуренными головами, так что я невольно спросил командира, какая лежит вина на батальоне, что люди не смотрят мне прямо в глаза. Дальше пошли осмотры помещений, обмундирования, белья. Полк оказался чрезвычайно богат обмундированием. Все имели по три комплекта мундиров, а многие и по четыре. Но этот четвертый, так называемый рабочий, представлял такую грязь, что по соглашению с заведующим хозяйством полковником Чижовым мы решили его сжечь. Было сожжено 1600 худших мундиров, которые от грязи и сала с трудом горели, другие были изрезаны на тряпки. Шинелей по две на каждого солдата. Кроме того, полк имел собственные гимнастические рубашки, сшитые из серого солдатского сукна. В них было чрезвычайно удобно зимою, выводить людей на маршировку на плацу и благодаря им очень сберегались мундиры.
Пища в общем вполне удовлетворительная, но неровная. В некоторых ротах совсем хорошая, в отдельных – как у Горлова, Вородаевского и Галле – даже очень хорошая, в остальных – посредственная. Было видно, что нет должного надзора за котлом. Хлеб хороший.
Но самое неблагоприятное впечатление производил караул у полкового порохового погреба.
Большим плюсом являлся хороший подбор офицеров, их дружная жизнь между собой. Между прочим, в полку издавна был обычай: в случае смерти кого-нибудь из офицеров все расходы по похоронам общество офицеров принимало на свой счет. Офицеров было 78 плюс 33 полковых дамы.
Приняв полк, я собрал всех офицеров в полковом собрании и, приказав запереть все двери, обратился к ним со следующими словами:
– Господа, я вам не только командир, но и старший офицер полка, и поэтому имею право и обязан, беседуя с вами, затронуть
7-я артиллерийская бригада сформирована в 1811 г. как 26-я полевая артиллерийская бригада. В 1914 г. входила в 7-ю пехотную дивизию. Состав бригады: 1-й (1, 2 и 3-я батареи) и 2-й (4, 5 и 6-я батареи) дивизионы. Дислокация – Тамбов.
