ждало лишь море, исполненное тайны.
***
Ифигения с детства серьезно относилась к знамениям и снам. Скромная на вид девочка отличалась живым воображением, хотя знали об этом немногие. Теперь повзрослевшая царевна стояла у окна, вглядываясь вдаль – туда, где скрылись в дорожной пыли повозки, уносящие прочь беспокойного брата. Она молила небеса о благом знамении, но небо оставалось равнодушно-чистым, лишь изредка в нем мелькали ранние ласточки.
– Он уже далеко. Долго ты тут собираешься стоять? – Электра подошла к сестре и обняла ее.
Она была одета в роскошный гиматий – тот самый, что ей купил Орест. Электра так же грустила по брату, как и Ифигения, но выражала свои чувства иначе.
– Мне и здесь хорошо. Еще слишком рано, чтобы идти завтракать, – Ифигения пожала плечами.
– Но выражение лица у тебя такое, словно провожаешь братца на войну, а не в вольное плавание.
– Я и правда боюсь, – Ифигения тяжело вздохнула. – Поэтому и жду от небес доброго знака. Можешь считать меня глупой и суеверной… Просто такого в нашей семье еще не случалось. Старший царевич отказался от всего и покинул город, на престоле сидит Эгисф… Не люблю резкие перемены…
– Ты, как всегда, осторожна! Я обязательно посмеялась бы над тобой в другое время. Но не сейчас.
Сощурившись, Электра глядела на пронизанное светом набежавшее облачко. Ифигении, хорошо знавшей сестру, стало не по себе от ее удивительно спокойного тона – без вызова, без насмешки, без привычных страстей. Поэтому она протянула руку и погладила сестру по голове – ласково, успокаивающе. Такую вольность Ифигения себе позволяла, лишь когда была уверена в том, что за ними не наблюдают.
– Я буду думать о нем каждый день, – вздохнула Электра.
– Как и я. Хочется верить, что Орест не ввяжется в какое-нибудь приключение и не станет принимать решения на горячую голову.
– Если и станет, не страшно. Главное, чтобы ему не пришлось об этом пожалеть.
Ифигения кивнула в ответ. И тут тишину прорезал клекот, совсем не похожий на мирное щебетание ласточек. Так могла кричать только самая могучая, самая вольная птица на свете.
Царевны одновременно выглянули из окна.
На крышу микенского дворца приземлился огромный орел, владыка неба. Утренний ветерок ворошил его густое оперение. Электра не удержалась и восторженно ахнула – орел понял, что его заметили. Он покосился на дочерей Агамемнона желтым глазом, а затем нехотя расправил крылья и сорвался с места прочь.
Могучая птица стремительно уменьшалась в размерах, покидая Львиный город. Электра толкнула сестру в бок:
– Он полетел в ту сторону, куда уехал Орест!.. Считаешь это добрым знамением?
– Как знать… Но чаще всего орел сулит победу и успех в делах. – лицо Ифигении засияло по-детски невинной улыбкой. – Надеюсь, брат увидит его.
Глава
