сдержалась, чтобы не закатить глаза. Какое странное место.
И все же я совсем не хотела, чтобы кто-нибудь приходил и насильно впихивал в меня еду, потому села за стол и быстро покончила с завтраком. После Служанка забрала поднос и вышла в коридор. Морган жестом показала следовать за ними.
Я посмотрела на ночную рубашку и нахмурилась.
– Разве не стоит для начала переодеться?
– В этом нет необходимости, – сказала Морган. – Сегодня мы приступим к ритуалу, предшествующему Иэ. Первый шаг – принятие ванны. Вы, люди, знаете, что это такое, да? Это место, где мы…
– Я знаю, что такое ванна.
Она фыркнула.
– Ты, должно быть, шутишь.
– То же самое могу сказать о тебе, – парировала я. – Когда ты в последний раз мыла эту копну волос?
Ее струящиеся серебристые пряди были собраны в пучок, но несколько прядок выбивались.
– Осторожнее. Ты принимаешь мою доброту за нечто большее, чем она есть на самом деле. Ты – средство для достижения цели и только.
Я нахмурилась. Что, черт возьми, это значит?
– И не забывай: когда выйдем за эти двери, ты должна молчать, пока тебе не разрешат говорить. Если заговоришь – и король услышит об этом, – расплачиваться придется тьмой.
Я захлопнула рот, чувствуя, как меня потряхивает от ненависти. Но все же не удержалась и спросила:
– Он же не станет мне вредить. Ты сказала, я должна выносить еще одно поколение его детей. Какая участь может быть хуже этой?
Морган поджала губы, сверкнув глазами.
– Лучше тебе не знать, Тесса.
Поежившись, я вышла за ней в коридор, где ждали выстроившиеся в шеренгу солдаты, готовые сопроводить меня, одетую в тонкое льняное платье, туда, где должен был начаться этот странный ритуальный процесс. Их сапоги стучали по полу в такт моему наполненному ужасом сердцу. Я упрямо смотрела вперед.
Мы спустились на несколько пролетов и попали на нижний уровень замка, где из распахнутых окон выползали розы и тянулись по полу и стенам. Я обошла особенно неприятные колючки, а солдаты, ноги которых оберегали закованные в сталь сапоги, прошлись прямо по ним.
В купальне меня дожидались еще две служанки. Они стояли у ванны, которая была наполнена водой до краев. Когда я вошла, они потупили взор и обернулись к царственной женщине, чья изогнутая корона была того же оттенка, что багровые стены этого города.
Я с трудом проглотила ком в горле. Это нынешняя королева. Смертная, которую я скоро заменю.
Ханна.
– Вы можете говорить, госпожа, – сказала Морган королеве.
Она указала на ванну.
– Влезай.
Ее голос донесся до меня, словно из глубин пропасти. Темный, опасный, полный силы. Даже будучи человеком, семьдесят пять лет, проведенных при дворе, изменили ее, превратили во что-то иное. Я вспомнила сказанные матерью слова. Эта девушка не хотела сюда попасть. Эта девушка изменилась.
У
