в Раковнице, находящейся вблизи.
17 января. Пятница.
Я с моими офицерами перешел утром из Раковницы в Прзидун. Я должен пояснить, что мои товарищи по квартире все переменились с некоторого времени. Я помещаюсь с офицерами 8-й роты, моими товарищами явились гг. Бринкен, оба брата Храповицкие[132] и оба Рачинские.[133] Зотов тоже был в нашей компании, но по болезни отстал. Князь Дадиан произведен в офицеры и переведен в один из армейских полков, а князья Трубецкие давно отстали от нашего полка.
Едва мы устроились в Прзидунах, потребовали нашего квартирмейстера Николая Храповицкого, который, возвратясь, объявил нам, что завтра снова выступаем.
18 января. Суббота.
Выступили по направлению к Яново, но, не доходя до этого местечка, штаб корпуса и штаб нашего полка остановились в Рожене. Мы снова на границе Пруссии и Герцогства Варшавского. Королевский лес кончается у Виленберга, поэтому мы очутились в открытом поле. Холод давал себя сильно чувствовать. Я отморозил себе нос и по совету тер его до крови, что причинило мне нестерпимую боль.
19 января. Воскресенье.
Мы сделали очень большой переход. В местечке Яново мы перешли границу и зашли в Герцогство Варшавское. Штаб корпуса занял Умио-Заводский, а я с 8-й и 9-й ротами – Студенец, деревню, расположенную не доходя Млавы.
Как дежурный я должен был отправиться с рапортом, но меня одолела такая лень, что я не пошел с рапортом.
Утверждали, что жители герцогства поднялись в числе до 60 тысяч человек и вооружились по большей части топорами.
20 января. Понедельник.
Дневка. Получен приказ держать ухо востро и принять меры предосторожности против местного населения – опасались, как видно, восстания. Ввиду этого пришлось выставить караулы, несмотря на то что бедные солдаты изнемогали от усталости.
21 января. Вторник.
Сделали переход около трех верст. Корпусный штаб отправился в Врублево, а наш батальон со 2-м – в Линсену.
22 января. Среда.
Переход опять легкий. Кавалергарды заняли квартиры так близко от нас, что совершенно нас стеснили. Остановились мы, не доходя местечка Дробина, в Чашле. Наша квартира до невозможности омерзительная.
Некоторые наши офицеры поздравляли меня, уверяя, что я произведен в полковники, но, так как дневной приказ не был еще получен в полку, то я не решался этому верить.[134]
23 января. Четверг.
Дневка. Мы так скверно расположились, что не довольны даже дневке. Заметна разница между этой страной и Пруссией. В этом проклятом герцогстве лишены даже самого необходимого, с трудом можно достать дрянную деревянную кровать. Столы составляют редкость. Комнаты низки настолько, что, несмотря на мой малый рост, я постоянно толкался головой в потолок.
Полагаем, что пойдем дальше на Плоцк. Наши люди совершенно изнурены. Много больных,
Братья Павел Иванович Храповицкий (см. прим. 35 и записи «Дневника» Пущина от 18 и 23 февраля 1813 г.) и Николай Иванович Храповицкий (1791–1822), подпоручики л. – гв. Семеновского полка, 30 января 1813 г. произведены в поручики, впоследствии полковники.
Рачинский Василий Иванович (около 1792 – после 1847), прапорщик л. – гв. Семеновского полка. Впоследствии подполковник. Рачинский Платон Иванович (около 1793 – после 1835), прапорщик л. – гв. Семеновского полка, впоследствии полковник.
П. С. Пущин был произведен в полковники Высочайшим приказом от 20 января 1813 г.
