Дашу от тревожных мыслей.– Я в детстве читал книги, – невпопад сказал он.
Даша видела его библиотеку, но не разделяла любви к чтению.
– Продолжай, – попросила она, поняв, что Саша сомневается: говорить, или нет.
Саша благодарно кивнул.
– …много книг. Уверен: каждый, кто столько читает, рано или поздно приходит к мысли, что должен что-либо написать.
Даше вывод не казался очевидным.
Саша рассказывал дальше:
– И вот, однажды я подумал, что хорошо бы стать автором и иметь возможность всё переписать. И я начал писать. Я хотел, чтоб наша жизнь изменилась, поэтому писал о том, что мама не встретилась с отцом. Вычеркнул его, стёр.
– Тогда бы и ты не родился, – Даша с тревогой наблюдала, как аттракцион отрывается от земли и поднимает их всё выше.
– Как знать. Пишешь новый финал своей жизни, и всё меняется. Я сказал об этом маме, она ответила: «Хорошая идея. Может, найдут способ». И вот, вчера ты рассказываешь: способ нашли. Но с помощью «Метчы-3.48» переписать можно, только когда человек жив. А мамы уже нет. И я не знаю, что будет дальше, хочется развития событий, а я не автор книги, я персонаж.
Вот уже за деревьями показалась излучина реки. Они поднялись выше Сашиного балкона, и это еще была не вершина.
– Часто думаешь о том, чтобы изменить прошлое?
Ветер задувал в лицо, Даша поправила волосы, но через мгновение прядь волос снова вернулась на глаза.
Саша задумчиво посмотрел вдаль.
– Я стараюсь о прошлом не вспоминать. Отделяю мечты от реальности. Знаю, что на самом деле переписать ничего нельзя, – он повернул голову к Даше, и Даша прочла в его глазах боль, – детство было кошмарным. Я стремился как можно меньше бывать дома, чтобы не попадаться под руку. Настроение этого урода – отца – непредсказуемо. Он мог взорваться из-за мелочи, не важно, пил он до этого, или был трезв.
Даша с ужасом вспомнила Сашин припадок ярости при упоминании об отце, в его квартире. Она посмотрела вниз. Огоньки мелькали уже далеко.
Чтобы отвлечь Сашу от горьких мыслей, а заодно и успокоиться самой, поддержала беседу, вытаскивая воспоминания своего детства.
– Я боялась дышать в кабине колеса обозрения. Папа сидел напротив, смотрел на меня, и я знала, что он меня любит. А мама осталась внизу, я уже не различала её в толпе. Все страхи, которые она внушала мне, остались там, внизу. Я подумала: здорово, если бы после их развода я осталась с папой. В тот же миг раздался скрежет. Колесо остановилось. Папа пересел ко мне, но я уже не чувствовала себя в безопасности. Я хотела к маме. По мнению мамы, они с папой не должны были встретиться. Но они встретились, и теперь их ребёнок трясся в кабине наверху и боялся за свою жизнь. Прошло двенадцать лет. Они снова сошлись. И я даже, пожалуй, этому рада. Но я снова сижу здесь. И боюсь.
Саша не мог сделать то, о чём недавно толковал: переписать свою жизнь. Но он мог помочь Даше побороть страх. Перебрался к ней, поцеловал, прижал к себе, обнял.
– Посмотри
