что про него все забыли.
Отношения с сокамерниками у отца Македония выстраивались непросто и неоднозначно. Одни при каждом удобном случае стремились показать свою свободу от религиозных предрассудков, выразить своё презрение и пренебрежение к «служителю культа», – ввернуть ругательство, непристойную шутку. Другие с приходом батюшки, наоборот, стали вести себя заметно приличней, воздерживались от сквернословия. Но искренних, открытых отношений не было ни с теми, ни с другими. «Классовый барьер» отделял отца Македония – он был чужим, хотя внешне почти не проявлял свою религиозность, в то время, как вновь приходящие арестанты легко и быстро вливались в камерную среду.
Навсегда покинули камеру бывший казачий атаман Иосиф Апрелков; инспектор райсберкассы Павел Борисевич; плотник «Заготзерно» Дмитрий Вдовин; фотограф артели «трудинвалидов» поляк Иван Оттович Вильчинский. Ушёл безвозвратно земляк, с которым отец Македоний успел довольно близко познакомиться, – Николай Волосов, плотник Ачинского мелькомбината родом из Могилёвской губернии, и бригадир железнодорожного пути Иван Голесо, у которого батюшка недавно крестил новорождённого сына.
Иван успел немного рассказать батюшке о своих злоключениях. Ещё при обыске у него забрали железнодорожные учебники и, почему-то, велосипед. На допросе следователь как будто издевался, ставя в вину Ивану то, что он вместе с другими железнодорожниками вышел на воскресник для строительства клуба. «Вы что, думали, Советская власть такая бедная? Вот отсидишь «десятку» – будешь знать, как работать бесплатно!» В это время в стране начиналась кампания по вождению тяжеловесных составов. Эту инициативу в своём депо поддержали и Иван с коллегами. Следователь, верный своему чёрному юмору, сказал: «Вот отсидишь «десятку» – узнаешь, как водить тяжеловесные поезда…».
Отец Македоний перебрался на освободившееся на нарах место. Но свободней в камере не становилось. Следственный конвейер работал на полную мощность.
Место отца Македония занял плотник из Крутоярского зерносовхоза Фёдор Горковенко. Пришли со своими свёрнутыми матрасами, с обречённым видом, тоской и страхом в глазах машинист Боготольского депо Генрих Довьяло, крестьянин единоличник Алексей Домников, прослуживший до революции два года жандармом; заведующий боготольским горкомхозом Владимир Алексеевич Залтан. Пришёл Саша Легков, старший бухгалтер Ачинской межрайонной промстрахкассы. Это был первый по-настоящему близкий отцу Македонию человек. Саша, старший сын диакона Троицкого собора, отбывающего с 1931 года свой десятилетний срок где-то на Колыме, по воскресеньям пел на клиросе в Казанском храме.
Александр вечером рассказал батюшке свою историю.
Отец его, диакон Иоанн, служил в селе Маторском Каратузского района Минусинского округа. Был «назначен» кулаком, так как его посев верующие убирали бесплатно (за молебны и требы [3]). В 1929-м его обязали сдать 50 пудов излишков хлеба с 1,4 десятины посева. Сдать
ТРЕБЫ – богослужения, совершаемые не ежедневно (т. е. не входящие в суточный богослужебный круг), а по их необходимости (по требованию). Требы делятся на содержащие совершения таинств – крещение, миропомазание, венчание, исповедь, елеосвящение; и не содержащие – отпевание, панихида, постриг, различные молебны, освящение дома. колодца и т. п. Совершителями треб являются священник или архиерей (за исключением крещения, которое в крайних случаях может совершаться мирянином). Чинопоследования треб содержатся в требнике.
