лёгкость, доверие и непринуждённость.
– Отшлёпать вас всех надо! – заявила она, подняв и изучив рюмку с коньяком на свет. – Как без эксперта вы посмели вливать в себя этот подозрительный напиток? Дегустировали?
Все предусмотрительно помотали головами.
– И правильно! У меня, как у химика, право первой пробы…
Тут гостья замерла, как будто только что заметила Оченёва. И посмотрела на него так, как, наверное, он сам только что смотрел на Садовскую.
– Мужчина! – прошептала она.
Роман не выдержал и расхохотался. Уж больно точно шатенка изобразила его, недавнего, пялившегося на Садовскую.
– Людмила Михайловна! – торжественно обратился к ней Гюйс. – Это наш новый врач майор Роман Олегович Оченёв.
– Очень приятно, – улыбнулась она обволакивающей улыбкой. – Капитан Мамыкина!
И протянула пахнущую травяным бальзамом ладошку. Он с удовольствием поцеловал ей кисть.
– Какой галантный кавалер! – восхитилась Людмила. – А вот товарищ подполковник запретил неуставные отношения под угрозой наказания рублём. Так что плакала ваша премия, майор!
– Ради вас я готов на любые жертвы, Людмила Михайловна!
Та слегка потрепала шевелюру Романа и ещё раз улыбнулась, словно освещая всю комнату. Даже такая фамильярность шла ей.
– Вот как? Тогда я для вас просто Людмила…
Оченёв колебался: соглашаться или нет? Он почти влюбился в Садовскую, сильное впечатление произвела и Людмила, однако…
– Хорошие вы ребята, но… – тяжко вздохнул он, подбирая слова и не решаясь сообщить о главной причине. – Почему такой засекреченный отдел и так легко меня взял?
Гюйс отрезал ломтик сыра рокфор, водрузил его на багет, открыл шампанское, разлил по бокалам и произнёс:
– Дамы и господа! Мы имеем доступ к знанию того, как устроен этот мир, кто в нём правит и что будет с нами в скором времени. Раньше мы, оставаясь неизвестными, могли многое, теперь о нас знают многие и воевать труднее! Поэтому нет смысла засекречивать то, что известно противнику. Ты прав, это настораживает, но ты нам нужен. И давайте выпьем за наше дело, согласишься ты или нет!
Все отпили шампанское, присели за стол, потянулись к закускам.
После паузы Гюйс открыл бутылку водки и порезал чёрный хлеб. Разлил по семи стопкам, сверху накрыл их ломтиками. Оченёв быстро поднялся, женщины тоже.
– Это была необходимость, – продолжил подполковник. – Да, все эти годы я не терял тебя из виду. Отрадно, что ты не замарал честь офицера и не праздновал труса в крутых передрягах! Поэтому выбрали тебя. Странно, не правда ли, что мы так настаиваем? Больше мы этого делать не будем. Здесь собрались люди, для которых слова «Служу России» не просто слова. Двое наших товарищей, которые входили в моё подразделение, честно выполнили свой долг. Они погибли в бою с провокаторами, которые предали РОСС. Выпьем за них!
Россовцы взяли свои стопки,
