style="font-size:15px;"> – Давай, я сначала в душ. Потом обсудим.
Брат швыряет в меня большое тёмно-серое полотенце. Скривившись, смотрит на мою одежду и достает из шкафа красную футболку со светлыми спортивными штанами. Комплекция у нас немного разная, но зато от меня не будет нести другой девушкой.
Стоя под прохладной водой, долго оттираюсь от прошлой ночи при помощи губки. Мою волосы, нормально чищу зубы. Перегаром всё равно несёт, но уже не так.
Проверив карманы в своих шмотках, закидываю их в стиральную машинку и сразу запускаю на самую короткую программу.
Уперев ладони в раковину, ещё раз рассматриваю себя в зеркало. Глаза уже не такие воспаленные. Вроде даже на человека стал похож.
Прошу брата поставить телефон на зарядку и всё же соглашаюсь поесть.
– Рассказывай.
Платон ставит передо мной тарелку разогретого в микроволновке борща. Кидает в него сметану и вручает мне измазанную в ней ложку.
– Кто бы мог подумать, что ты будешь есть борщи и сидеть над книжками, – смеюсь я.
– С темы съезжаешь, – хмурится братишка. – Кто тебя так знатно пометил?
– Да не забивай голову. Сам разберусь.
– Гордый, бесишь! – рявкает он, швыряя стаканчик со сметаной в холодильник. – Ты меня вечно из жопы вытаскивал. А сейчас сам пришёл, явно же за помощью, и молчишь.
– Я брата пришёл увидеть, – отхлёбываю горячий, наваристый бульон насыщенного красного цвета. Очень вкусно. Соня у него хорошо готовит. Наша гувернантка научила.
– Бля-а-а, – раздражённо стонет брат.
– Я Ясе изменил, – отвечаю, глядя ему в глаза.
– Ох-ре-неть… С кем хоть, помнишь? – чешет затылок Платон.
– К сожалению. И это вторая часть проблемы. С Ангелиной Соболевой.
– Твою ж мать! Как?! Как ты умудрился?! – его бомбит. – В клубе других тёлок не было?! – братишка подскакивает с табуретки и смотрит на меня с высоты своего роста.
– Да в душе не ебу, Платон! У меня, блядь, как в дешёвом кино! Бухал с пацанами в клубе, проснулся в квартире у Соболевой. Она говорила, я сам ей позвонил. Надо мобилу включить, посмотреть. Там фотки ещё должны быть. Надо снести всё. И как-то Яське в глаза смотреть. Я не могу ей о таком сказать. Ты же её знаешь. Она ранимая. Это будет конец.
Брат молча уходит в комнату и возвращается с телефоном, на котором на коротком проводе висит пауэрбанк. Протягивает мне. Пробую включить. Не хочет.
Нервно ем. Вкусно, но не лезет ни хрена, а я всё равно проталкиваю, чтобы чем-то занять рот и руки.
Телефон всё же включается. Сначала лезу в набранные. Забираюсь в историю, чтобы посмотреть длительность разговора. Разворачиваю трубу, показываю брату.
– Звонил.
«Ты позвонил, долго жаловался, как тебя достала твоя фригидная очкастая мышь» – сразу всплывает в моей больной, едва протрезвевшей голове.
Бред! Такого сказать я точно не мог. У
