психотерапевта и посоветовала записаться хотя бы на пробный сеанс. Так я и оказалась в кабинете Елены Константиновны.
Светлом, уютном, просторном, но обезличенном.
– Это вам, – улыбнулась я и положила ей на стол стопочку распечаток.
Её брови взлетели вверх.
– Это то, о чём я думаю, Кара? – мягко уточнила она.
– Да. История моих приключений в Эдеме. Вы оказались правы. Как только я дописала последнее предложение, то почувствовала себя лучше.
– Свободней?
– Что-то вроде того, – задумчиво ответила я.
Первое время мне было сложно говорить об Эдеме, о том, что казалось мне настоящим, а что нет. Но эмоции… Они бурлили во мне, ломали изнутри, сводили с ума. И Елена Константиновна предложила выплеснуть их через творчество. В конце концов, я ведь была писателем по призванию.
– Теперь это прошлое. Надо жить настоящим.
Она улыбнулась.
– Исааку Ньютону нужно было яблоко, чтобы совершить своё гениальное открытие… Ну а катализатором вашей фантазии стало…
– То ДТП. Да уж… Неубиваемый Механический человек, госпожа Мартинез с оравой теневых клонов, Берд, превративший себя в зверя, безмятежная Дориан, возглавлявшая бунтовщиков, – отозвалась я со смешком, хотя и ощутила едва уловимую горечь.– Такое можно только придумать.
Елена Константиновна окинула меня острым профессиональным взглядом, но ничего не сказала.
Далее я выполнила дыхательную гимнастику, мышечную релаксацию, после чего сделала ещё два упражнения, порефлексировала и отправилась домой.
Пока ехала в метро, думала о своей рукописи. Трилогия… Мне было нелегко за неё взяться. Слишком яркими, слишком эмоциональными и слишком болезненными были воспоминания. А ещё… Я очень хорошо знала, насколько велика и опасна была сила слова. Потому и боялась что-либо представлять, описывать или оречевлять…
Вдруг бы оно материализовалось?!
Но потом успокоилась и осторожно взялась за дело.
Впрочем, в ходе написания ни цветущий сад на потолке, ни серебристый меморисборник, ни перчатки эмпатии не появились у меня в квартире, а мой драконёнок Курсивчик так и не высунул свою лиловую сонную мордаху из ноутбука и не обдал меня колечком дыма, как было у Кристофера Нолланда – первого творца Эдема. Это радовало, придавало смелости, и постепенно слова полились из меня, как из рога изобилия.
Внезапно в вагоне послышался едва различимый треск – замигали лампочки. И я краем глаза в образовавшемся полумраке заметила справа от себя женский теневой силуэт.
Резко повернула голову в его сторону, ощутив, как в груди разливается страх, – но там была лишь девчонка в куртке болотного цвета с планшетом в руках и в наушниках. Она неспешно покачивалась в такт езды, держась за перила, нависала над пассажирами. Длинные светлые пряди, выбившиеся из-под шапки, беспорядочно падали на чёрный рюкзак.
Я
