простыми радостями, такими как горячий ужин, теплая постель, восхищение мужчин, возможность посетить обычного психотерапевта, который заставил меня поверить, что это не я виновата в насилии, которое учинил надо мной отчим. Что это он беспринципный зверь, а не я такая себе Лолита, соблазнившая мудака.
Я уже и забыла, что такое сражаться за жизнь. Каково это – сдирая кожу в кровь и до мяса ломая ногти, выцарапывать себе право на существование. Сейчас мне об этом напомнили, и я впала в апатичное состояние. Я не хочу сражаться. Не хочу снова воевать, проживать падение за падением. Я не заслужила это! Та девочка шестнадцати лет не заслужила мерзкую тварь в лице отчима! Но почему-то со мной все это происходит.
Я обязательно возьму себя в руки и снова начну бороться, но позже, не сейчас. Я слишком измотана. Слишком потрепана этими “приключениями”, свалившимися на мою голову. Мне просто нужна горячая ванна и теплая постель.
Мы приезжаем в Западный Голливуд, и машина останавливается возле серого кондоминиума. Поднимаемся на восьмой этаж, и агенты заводят меня в простенькую квартиру. С порога становится понятно, что здесь никто не живет. В студии минимальный набор мебели, простенький дизайн, ничего лишнего. Но сильнее всего меня манит двуспальная кровать, застеленная коричневым покрывалом.
– Утром здесь убрали, – говорит агент Грин, окидывая взглядом помещение. – Постель свежая, в морозилке есть полуфабрикаты. – Пока он говорит это, Прайс бесцеремонно проходит к холодильнику и по очереди проверяет его отсеки. – Мы будем наведываться к вам, однако вы можете в любой момент связаться с нами. В шкафу есть немного одежды. Ее должно хватить для пребывания здесь. – Грин кладет на барную стойку обычный кнопочный телефон. – Там только два номера: мой и агента Прайса. Ни на какой другой вы позвонить не сможете, равно как и никто другой не сможет связаться с вами. Интернета в квартире нет, как и в телефоне. Только кабельное телевидение, – он кивает на висящий на стене телевизор.
– И чем мне тут заниматься?
– Наслаждаться тем, что вы все еще живы, – ухмыляется Прайс, и мне снова хочется пнуть его.
– То есть, теперь я заложница ФБР, – констатирую неоспоримый факт.
– Теперь вы под нашей защитой, – серьезно отвечает Грин и направляется на выход. Прайс следует сразу за ним.
– Получается… я останусь здесь одна?
Агенты оборачиваются, и я наблюдаю диаметрально противоположную реакцию на мой вопрос. Грин хмурится, Прайс улыбается.
– А на что вы рассчитывали? – спрашивает Грин.
– Я могу остаться с вами, миссис Мур, – он так выделяет мою фамилию, что мне приходится сглотнуть скопившуюся слюну.
– Не можешь, – отзывается Грин.
– Я думала… А что, если кто-то нападет на меня здесь? Думаете, я успею позвонить вам?
– Никто не нападет, – уверенно заявляет Грин. – Никто не знает, где вы и с кем. Так что расслабьтесь и отдохните.
С
