вскинул брови и спросил тоже шепотом, но так, что услышали все собравшиеся:
– Совсем все? Почернело и отвалилось?
Зрители утробно расхохотались и не успокаивались несколько минут. Судья зазвенел в колокольчик, призывая собравшихся к порядку, и очень строго посмотрел в сторону декана инквизиции, словно не мог понять, почему тот превращает судебное заседание в балаган.
Когда зрители утихли, отирая слезы, усатый Селер проговорил:
– Нет, не отвалилось, сохрани Заступник. Но… отказывает в работе. Я и так и этак, а оно вот как-то… никак, в общем.
По залу снова пронеслись смешки.
Шани отошел от свидетеля и занял свое место.
– Что же вы, здоровый мужчина в самом расцвете возраста и сил, говорите о вашем горе только теперь, когда едва ли не год миновал? Я бы на вашем месте кинулся в инквизицию после первого же отказа в работе. Это не шутки – это злейший малефиций.
Усач промолчал, и Шани заметил:
– Странное что-то творится нынче со свидетелями: то они безбожно врут, то фантазируют, то чего-то недоговаривают.
Среди свидетелей возник шум, и две раскормленные девахи в кокетливых белых чепцах стряпух, отмахнувшись, пересели к зрителям, явно не желая, чтобы из них делали посмешище или превращали в обманщиц на глазах честного народа.
Убедившись, что больше свидетелей нет, Шани сделал знак Хельге, и та вышла вперед – зачитывать официальное заключение инквизиторской коллегии. Зрители затихли, боясь пропустить хоть слово. Шани затылком чувствовал горящий взгляд архивариуса.
– Лекарская комиссия в составе трех лейб-лекарей и декана инквизиции лично осмотрела тело покойной и пришла к заключению, что смерть почтенной Мани происходит от естественных причин в силу значительной изношенности сердечного клапана. Результаты тщательного обыска в доме обвиняемой не обнаружили злодейственных предметов, которые могут быть использованы в целях малефиция и ворожбы. Свидетели признаны ненадежными и не заслуживающими доверия.
Дина подняла голову и с лихорадочной надеждой посмотрела сперва на Хельгу, а затем на Шани, который откинулся на спинку скамьи и бездумно чертил какие-то каракули на листке бумаги.
– Сим официально заявляется, что инквизиция считает девицу Дину Картуш невиновной по всем предъявленным обвинениям и не имеет к ней более никаких вопросов. Честь и доброе имя девицы следует считать восстановленными. Всякий, кто будет называть девицу Картуш ведьмой в связи с этим конкретным случаем, подлежит судебному преследованию за клевету. Следственные расходы предписано взыскать с обвинителей в равных долях. Дано и подписано: члены инквизиционной коллегии, декан Шани Торн, секретарь Хельгин Равиш.
Зрители застыли, кажется, даже боясь дышать. На людской памяти это был первый случай оправдания подозреваемой в ведовстве.
«Все когда-то бывает в первый раз», – подумал Шани и вопросительно посмотрел на судью. Тот опомнился, стукнул молоточком о подставку и произнес:
– Дело
