моментально выявлены, переписаны и в достойной степени «награждены».
После завтрака Лёнька, собрав все имеющиеся у него с собой документы, двинулся в отдел практики, где недовольный Владимир Кузьмич выписал, но не отдал ему направление на судно, хотя Лёнька уже с готовностью протянул руку за своей путёвкой в новую жизнь, а недовольно поинтересовался:
– А постельное бельё ты Марьванне сдал?
– Не-а, – не ожидавший такого вопроса Лёнька в растерянности уставился на Кузьмича.
– Так чё ты припёрся сюды? – тут же возмущённо взвился голос Кузьмича. – А ну брысь отседова! И пока цидулю от Марьванны не принесёшь, никаких направлений тебе не будет, – с этими словами он со злостью закинул бумажку с направлением в стол.
По виду Кузьмича Лёнька заметил, что утро у того по каким-то причинам не задалось.
Огорчённый таким поворотом событий, он вынужден был выскочить из кабинета Кузьмича и на всех парах мчаться к Марьванне, попутно кляня себя: «Да как же это я так! Чё это я забыл про постель-то?»
Забежав в роту, он наскоро свернул матрас, всунув в него подушку с одеялом, полотенцем и простынями, и сбежал в подвал.
Там его встретила прежняя таинственная тишина, но Лёнька, уже зная расположение обиталища Марьванны, промчался к вожделенной двери.
Для приличия стукнув по ней костяшками пальцев, он резко открыл дверь.
Картина оставалась неизменной.
Марьванна в прежней позе восседала за столом, и в её всепоглощающих руках по-прежнему прятался мельхиоровый подстаканник со стаканом из тонкостенного стекла. Время здесь было не властно. Лёньке даже показалось, что и пылинки в этой сокровищнице Алладина летают те же самые.
При виде ворвавшегося Лёньки из щёлочек глаз Марьванны вырвались молнии, а небольшое помещение сотряс громоподобный глас:
– Ты чего это тут дверями размахался? Ты чего это здесь ветер разводишь?! – Но едва всесильная Марьванна разглядела запыхавшегося Лёньку, как возмущённые нотки из её голоса исчезли и она вполне доброжелательно произнесла: – А-а-а, это ты, касатик! И чего это ты пожаловал ни свет ни заря? Али что случилось?
– Случилось, Марьванна, случилось, – в тон ей ответил Лёнька. – Бельё вот надо сдать, а то Кузьмич направление на судно может не отдать.
Лёнька уже не стал говорить, что именно Кузьмич и послал его сдать бельё, а сделал вид, будто это он сам проявил инициативу, и вот он, такой замечательный и сознательный, явился перед очами очень ответственного работника, которым и является Марьванна.
Оценив преподнесённую лесть, Марьванна пододвинула к себе стопку гроссбухов и принялась в них копаться.
– Так, так… – приговаривала она при этом. – Так как, ты говоришь, фамильё-то твоё?
Лёнька назвался, а Марьванна, перелистав странички толстой потрёпанной книги, нашла строчку с его фамилией.
