сюда, видимо, дотянуться не смог, что ли? Ато бы и здесь уже уволили… Ни одного письма, ни одного звонка… Может не знает, где мы? Да нет, знает – бабушка точно ему рассказала. Просто безразличие… Ну что ж это лучше, чем своеобразная помощь».
«Всё-таки здорово было» – подумал Игорь и услышал, как домой вернулась Надежда. «Привет, Малыш», – с трудом повернувшись, поприветствовал он. «Привет, бухаешь? Слушай, пока тебя не было, я подумала и решила, так как ты говоришь, больше не будет, теперь слушай меня…» – С порога и без прелюдий начала Надя. «Чудеса, – подумал Игорь, революции не бывает без ситуации, описанной вождём пролетариата – а это уже чистой воды бунт, но вслух произнёс, – „Музыку слушаю, никому не мешаю… Слушай, я не знаю, что произошло, пока меня не было, но сегодня я бух и в дискуссию вступать не хочу. Давай, перенесём выяснение, я даже не понимаю, чего, на завтра? Хорошо?“ „Нет, никаких завтра не будет!“ – в ответ на этот месседж Игорь прибавил громкости Розенбауму и отвернулся от продолжавшегося мятежа. От табуретки, летящей в него, он увернулся с непривычной для него грациозностью, также куда-то мимо пролетела цветочная ваза, громко разбившись за его спиной. „Блин, Малыш, ты чё?“ – Игорь начал вставать с пола, чтобы положить конец началу разрухи и перевести метание домашнего скарба в вербальную перебранку, но тут в лицо ему полетели кусочки разорванных Надей фотографий друзей. Дело было совсем не в бумаге и не в оскорбительном выпаде, дело было в том, что повторить данные фотографии было уже невозможно, – некоторых друзей, запечатлённых на них, уже не было в живых, и он сорвался – первый раз в жизни, за себя, за них, за обиду на свою жизнь, за своё бессилие – хлёстким ударом ладони он сбил её с ног, аккуратно взял на руки и понёс в комнату. „Давай, поговорим завтра? Пожалуйста! Не сегодня. Сегодня я устал“, – повторял он как мантру, – я сейчас свяжу тебя, утром развяжу, и мы поговорим», – с этими словами он снял портупею и крепко, но не туго связал руки супруги за спиной, перевернул её набок и добавил: «Лежи, сейчас найду ремень – свяжу ноги». Пока Игорь искал куда-то запропастившийся ремень, от парадной формы, Надя бросилась бежать – по коридору, на улицу, по снегу в соседний, офицерский двухэтажный барак, гордо называвшимся домом, к любимой подруге, тоже жене офицера. В тот день он поднял руку не просто на женщину – на свою любимую, с которой, казалось, прошли то, что другим парам даже в кошмарных снах не суждено было испытать.
Меньше часа прошло, как в квартиру постучали сотрудники оперативного отдела, которые решили не вызывать милицию, как того требовала Надежда, а разобраться внутри маленького военного городка самостоятельно. Первый раз в глазах Нади Игорь увидел ненависть и осмысленное желание причинить ему максимально возможную боль и страдания. В ту ночь Игорь услышал о себе много нового. В подтверждении того факта, что он алкоголик и дебошир, ни копейки не привнёсший в благосостояние ячейки общества, Надежда демонстративно,
