закрыл дверь, заставив сердце Костика провалиться в пятки, и не оборачиваясь пошёл к кабинету истории. Янус сначала весь сжался, а потом вдруг резко дёрнулся в сторону и грохнулся на пол, споткнувшись на развязанный шнурок.
– Антон, у тебя всё в порядке? – послышался голос историка из кабинета.
– А говоришь его нет. Ох, Зацепин, доиграешься ты. – И Святослав Семёнович вошёл, громко хлопнув дверью.
Янус махнул рукой и указал на лестничную клетку. Костику не хотелось уходить, но теперь директор его точно увидит, когда пойдёт обратно. Можно, конечно, сделать вид, что он только что принёс записку, но Янус махал и сигнализировал всё настойчивее. Тихо выругавшись, Костик пошёл за ним к лестнице, снова осторожно обходя скрипучие доски.
Возле кабинета истории он услышал фразу Святослава Семёновича:
– Степан Игоревич, я уже понял, что в душе вы тоже ещё мальчишка, поэтому вам с ними так и весело. Но в первую-то очередь вы всё-таки педагог, а такое себе позволяете…
Интересно, не про его ли скандал на уроке шла речь?
Когда Костик спустился вниз, Янус нервно пританцовывал на крыльце. У него жутко дрожали руки, просто ходуном ходили, и лицо всё ещё оставалось мертвенно-бледным.
– Антох, с тобой точно всё в порядке? – Решил спросить Костик.
– Слышь, Костян, – почему-то прошептал Янус. – Давай так. Ты меня у историка не видал, а я тебя в упор не видел у директорской двери. Идёт?
Костик почесал нос. Вообще-то, ему скрывать было нечего, он с запиской шёл. Поэтому он сначала спросил:
– А что в кульке-то?
Глаза у Януса забегали в разные стороны почти как у хамелеона, а верхняя губа задёргалась.
– Никому не скажешь?
Костик замотал головой и провёл большим пальцем вдоль шеи – это было в интернате чем-то вроде клятвы, гарантирующей молчание. Тогда Янус вытащил кулёк и аккуратно развернул, при этом из кармана у него высунулся уголок тысячной купюры, но Костик сделал вид, что не заметил.
– Это семена!.. – заговорщицким тоном прошептал он.
– А тебе зачем? – удивился Костик. – У вас вроде и дачи нет.
– Не знаю, захотелось… Для мамки… А то она болеет.
– А где растить будешь?
– В ящике, на балконе, – Янус улыбнулся бледными губами, у Костика от этого почему-то по спине пробежал холодок. – Только не говори никому.
– Спёр что ли? – спросил тогда Костик.
– Нет, – замотал головой Янус, – Степан Игоревич дал, сказал красивые, маме точно понравятся.
– А у него-то откуда семена?
– Он тоже любит их сажать, хобби у него такое. Только не говори никому, он так просил. – Жалобно повторил Янус. – Короче, не видели мы друг друга, идёт?
– Лады, – пожал плечами Костик.
Янус будто только этого и ждал, быстро развернулся
