ты уйдёшь.
Он окинул Волохова презрительным взглядом.
– Что, обосрался?
– Да пошёл ты! – Михаил отвернулся.
– Ага, – кивнул Стикс. – Прямо сейчас и пойду. Пора мне.
Женщина удивлённо задрала брови.
– А вы разве не останетесь посмотреть?
– На что?!
– Превратимся мы в изнаночников или нет.
– Нет, не останусь. Во-первых, я уже видел, как люди умирают, во-вторых, зрелище сиё не из разряда приятных. Ладно, удачи вам!
Он кивнул, развернулся и, не говоря более ни слова, исчез в тёмном пятне, похожем то ли на дым, то ли на грязь.
Алексей поправил автомат на плече, зачем-то посмотрел на часы.
– Готовы?
– Нет, – с мрачным видом ответил Волохов.
– Что ещё?
– У меня последний вопрос.
– Какой?
– Мы должны были идти не с вами, а только с проводником…. Кто бы, в таком случае провёл нас троих через Локус?
Охотник пожал плечами.
– Сами бы прошли. Ничего сложного тут нет.
Михаил вздохнул.
– Я надеюсь.
Они двинулись через пустырь, причём в этот раз шли цепью – женщина с ребёнком на руках (хотя, судя по всему, ей было тяжело это делать) и Волохов – посередине; охотники с оружием снятым с предохранителя – по краям.
Михаилу было страшно. Очень страшно. Словно двигаешься к некоему краю, за которым уже ничего не будет – ни жизни, ни даже смерти. Только пустота.
Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но в голову, кроме «аминь» и «аллилуйя», как назло, ничего не лезло. Мысли метались подобно ошпаренным тараканам, ноги подгибались от страха, руки дрожали.
«Абзац! Во дурак-то! Дурак!!! Денег ему захотелось!!! Богатства, мать его за ногу, и за прочее! Сейчас будут тебе деньги! Нажрёшься ими так, что мало не покажется! Чёрт! Чёрт! Чёрт!».
Загребая ногами мутную жижу, они пересекли лужу, миновали какие-то мёртвые кусты, обогнули заросли тоже – мёртвого, почерневшего борщевика… и тут….
Кто-то огромный, невидимый, но тем не менее – реально существующий, со всей силы пнул Волохова в сердце.
Ногой.
По ощущениям – обутой в тяжёлый армейский ботинок. Или в железный «испанский сапог».
От неожиданности Михаил хотел было заорать, но не хватило воздуха. Мало того: он обнаружил, что какое-то время вообще не дышит. Не чувствуя к тому же особого дискомфорта.
«Вот так и превращаются в изнаночника! И это – моя последняя мысль!».
Затем, земля прыгнула ему навстречу, и всё померкло.
Впрочем, ненадолго.
– Твою душу! – услышал он справа и, повернув голову, уставился на ворочающегося в грязи Романа. – Холера!
Держась за сердце, охотник поднялся на ноги и направил пистолет на Волохова. Глаза у него сделались
