ладили, и к тому же Андрей не простой должник, он – самый крупный его должник, с большой, так сказать, буквы, и вряд ли Стэну захочется терять кровные полмиллиона долларов только ради того, чтобы не изменить своему глупому принципу: не заплатил – значит, обманул, а обманщик должен быть наказан.
Когда речь идет о таких суммах, этот принцип не годится, нужен другой: не заплатил – значит, не хватило времени. Потерпи и получишь больше.
От этой внезапно пришедшей ему в голову мысли Андрей едва не подпрыгнул на стуле. Да, конечно – Стэну незачем его убивать. Стэн не такой кретин, чтобы терять полмиллиона. Стэн смирится и даст ему еще время, а уж он, Андрей Бубнов, постарается расплатиться, отдаст все до последнего цента, до последней копеечки, будет работать без продыху в ущерб самому себе, лишь бы выйти из этой истории чистым и живым.
Вместе с этой мыслью он почувствовал вдруг удивительное облегчение, словно все последние дни носил на плечах непомерный груз и не имел возможности от него избавиться, а тут вдруг – плюх, еще вина в желудок – и груз в одночасье испарился, словно его и не было.
Если бы Андрей умел летать – взлетел бы. Это было прекрасное чувство. Обретение второй жизни. Господь бережет его, Господь не даст ему умереть!
Воодушевленный, Андрей наполнил «монастыркой» свой стакан, забрал у Вики ее стакан с недопитым вином и тоже наполнил.
– Выпьем за нас, Виктория! – объявил он, чувствуя, как лицо разрывает напополам широкая улыбка. – Брудер, так сказать, шафт… Не возражаешь?
Андрей вложил стакан с вином ей в пальцы, поднял свой, и они скрестили руки. Глядя друг другу в глаза, выпили все до дна. Крепко, взасос, поцеловались и одновременно отпрянули друг от друга, отвернулись, чтобы тихонько отрыгнуть в сторонку дешевое вино. Потом Андрей взялся за сигареты, прикурил одну, отдал Вике, прикурил вторую – для себя. Задал вопрос, который сейчас считал самым главным:
– У тебя есть семья, Виктория?
Чтобы подчеркнуть крутость своего нрава, Андрей хотел пустить перед собой несколько дымовых колец, но это ему не удалось – сказалось долгое отсутствие практики, – и только закашлялся. Поморщившись, отмахнулся от дыма. Вика, глубоко, по-мужски, затягиваясь, помотала головой.
– Была, – сказала она. – Не очень долго. Ты его должен помнить – Славка Батурин с нашего потока. Помнишь, темный такой, мрачноватый, он еще с Сахалина в Город приехал. Мы с ним чуть больше года прожили. Промучились, вернее. Ну что поделаешь, если не создана я для семейной жизни. Мне разнообразие нужно, а он: Вика, подмети пол на кухне; Вика, помой посуду, чистых тарелок ему, видите ли, не осталось; Вика, постирай белье – к нам, видите ли, его родня из Анивы прилетает! Вика то, Вика се. В общем, загуляла я с горя, а он возьми да застань меня в такой позе, когда остается только сказать: «Милый, это совсем не то, что ты думаешь!» Короче, я не Першина больше, а Батурина, хотя и развелась.
– Живешь-то где? – продолжил допрос Андрей.
– Комната у меня
