с чадами и домочадцами, с ручными птицами, собаками, кобылами, мулами, повозками, на которых везли мебель и бронзового быка – того самого, на котором восседал во время пирушки сам Кука, а Приск пытался накормить быка паштетом.
Кука и Приск, стоявшие в карауле, наблюдали эту картину с высоты стены.
– А ты уверен – ох не могу, умру сейчас, – начал корчиться от смеха Кука, едва заприметил быка, – ты уверен, что быки не едят паштет? – воспоминания о славной вечеринке в день их прибытия в Эск уже много лет служили неиссякаемым источником многочисленных шуток в контубернии.
– По-моему, там внизу твоя Майя! – Приск заметил в пестрой толпе знакомую гибкую фигурку. – Гляди, не опоздай, а то кто-нибудь другой получит от папаши твои денарии.
Стемнело, очередная смена караула уже поднимались наверх.
Едва обменявшись паролями со сменщиком, Кука ринулся вниз, живо растолкал беженцев и, не обращая внимания на толстого человека лет пятидесяти с серым больным лицом, увел красотку в барак казармы. Серолицый проводил парочку покорным воловьим взглядом и беззвучно шевельнул губами.
Пришедший следом Приск поздоровался с ликсой.
– А, наш герой! – преувеличенно радостно воскликнул Кандид. – Фавст! – обратился он к зятю. – Этот парень завалил десять варваров в битве при Тапае. Его вот-вот сделают центурионом.
Серолицый Фавст кисло улыбнулся.
– Корнелий, дурень, отказался переезжать! – тут же сообщил Кандид. – Сказал – стены и ворота в усадьбе крепкие, любую осаду выдержат. Ну, ему виднее, он Иерусалим брал, знает толк в укреплениях и осадах.
– Ты видел Корнелия? Когда? – почти закричал Гай.
– Да сегодня, как только с вами расстался. Корнелий приезжал в канабу покупать масло.
Приск стиснул кулаки. Вот же не повезло! Он мог встретиться с отцом Кориоллы, и уж тогда бы настоял на переезде… Ветеран куда охотнее прислушается к словам легионера, нежели к доводам пузатого ликсы.
– Хоть бы женщин да детей отправил! – в сердцах воскликнул Приск.
– Я ему тоже самое советовал! – заявил Кандид. – Ну, и где тут можно расположиться?
– Бараки с тридцатой по сороковую центурию свободны.
– Бараки? – Ликса обиженно выпятил губу. – Да в этой вашей казарме холодрыга ужасная, жить невозможно.
Он огляделся, и лицо мгновенно приобрело хищное выражение.
– Приск, друг мой… А сколько военных трибунов нынче в лагере[68]?
– Один, – ответил Приск и понимающе усмехнулся: сразу догадался, куда клонит ликса.
– Так значит, дома трибунов пустуют. Верно, и дом трибуна-латиклавия, где жил прежде Адриан, тоже не занят?
Приск пожал плечами – распоряжения занимать дома офицеров
В легионе служили шесть военных трибунов. Трибун-латиклавий был кандидатом в сенаторское сословие, обычно занимался штабной работой и был моложе двадцати пяти лет, считался по рангу ниже лишь легата легиона. Остальные пятеро – трибуны-ангустиклавии обычно имели военный опыт, принадлежали к всадническому сословию и получали эту должность в возрасте около тридцати лет.
