что это мое? – вдруг осенило меня.
– Я из автобуса видела, как ты рубашку поправлял, изображая больного, – хихикнула девушка. – Кстати, не очень-то и убедительно, лично я бы на месте вашего начальника не поверила!
– Хорошо, что ты не мой начальник! – со всей искренностью выдал я. – Ладно, спасибо, что нашла! – я протянул ладонь, желая забрать карту.
– Э, нет! Ты меня квасом обещал угостить! – хитро улыбнулась Лена и спрятала руки за спину.
– Слушай, ну давай в другой раз, а? – я глянул в сторону опорника. – Ты понимаешь, я тут…
– Ага, соврал начальству. Знаю. Ты где живешь?
– В общаге.
– Бурса?
– Нет, педучилище. А что?
– Поехали, я тоже в городке живу. Угостишь квасом, заодно расскажешь, что за карта и зачем она тебе.
– Тебе какая разница? – раздраженно буркнул я.
Вот только девчонки мне не хватало для полного счастья!
– Любопытно, – Лена пожала плечами. – Каникулы все равно испортили. В лагерь я не вернусь. Ну, за вещами завтра съезжу, и все. А тут интересный документ, – девушка вытащила карту из-за спины и любовно прижала ее к груди. – Может, и я на что сгожусь.
Вот ведь… плутовка! Я вздохнул, изображая глубокие раздумья.
– Соглашусь, если расскажешь, почему тебя так быстро отпустили. Единственную из всех задержанных! – использовал я последний аргумент, вспомнив, как старательно Лена избегала ответа на этот вопрос.
– Ну… расскажу, – помрачнела девушка, но согласилась. Крыть было нечем!
– Пошли отсюда. Хватит отсвечивать! – недовольно буркнул я. – Карту отдай.
– Не обманешь?
– Спасатели не врут! – хотелось съязвить «в отличие от докторов». Но не стал. С точки зрения врачей, глубоко больному пациенту необязательно знать настоящий диагноз. Вполне достаточно объявить его родственникам, а больному нервничать вредно. Мало ли что ему в голову взбредет!
– Ну, хорошо, держи, – девушка с такой доверчивостью протянула мне свою находку, что я враз растерял все свое недовольство.
Благословенное время, когда девчонки не думали еще о выгоде, были чистыми и искренними, доверчивыми. Не все, конечно. Оторв тоже хватало, но их порицали и осуждали на комсомольских собраниях, отлучали от кормушки, в смысле, исключали из комсомола. Но продолжали бегать к ним на свидания. Вот только женились на других. На таких, как Лена, верных и домашних. Хотя у будущего доктора при всей ее милоте просматривался железный характер.
Нам повезло, со всеми нашими разборками мы не заметили, как ушел автобус, на который я спешил. Зато почти сразу пришел следующий, пока мы обсуждали условия сделки.
Домой мы ехали молча. Наговорились за день. Я бездумно смотрел в окно, время от времени ощупывая карман, в который аккуратно положил карту. Мозговой штурм, который я устроил себе по дороге из палаточного лагеря, вымотал меня до полной отключки.
Дико хотелось спать. Я мечтал о прохладном душе и кровати, искренне радуясь
