сметаны, и урчит от удовольствия!
– Сравнила, – рассмеялась Люба. – Кастрированный кот Мурзик.
– Да приглядись, – Алла указала на развалившегося рядом холеного черного кота. – Видишь, тоже улыбается. Один в один.
– Но Родика не кастрировали.
– Ты уверена? – хмыкнула Алла. –Значит опоили чем-то!
– Нинке и опаивать не надо. Смотри какая цаца! Прямо королевна!
– Не говори ерунды. Вокруг полно красивых баб и богатых. Ты тоже очень даже симпатичная, любой фору дашь. А Родька Нинку увидел и прямо спятил. Вот так, с разбегу. Нет, тут дело нечисто. Решено, – Алла встала и зычно крикнула. – Федор! Иди сюда.
– А Федяка-то здесь причем? – удивилась Люба.
– При том!
Дверь тихо открылась и в комнату с видом полной обреченности вошел Федор.
– Федор. Посмотри в телевизор.
Федор послушно уставился на экран и воскликнул:
– Родион! Вот это номер!
– Именно. Понимаешь, Федор, что происходит?
– Родьку на телеку показывают с его новой мадамой.
– А знаешь почему он с Нинкой?
– Влюбился.
– Влюбился, – Алла передразнила мужа. – Опоила его Нинка!
– Чем? – Федор явно не угадывал к чему ведет Алла.
– Откуда я знаю. Зелье какое-то, видать, накапала. Приворот сделала.
– Алла! Какое приворотное зелье? – изумилась Люба. – Двадцать первый век на дворе!
– И что? Бабы нынче ушлые пошли. Всяких книжек начитаются и творят дела, – Алла упорно гнула свою линию. – Да Бог с ним, с Родиком! Главное, что бы на тебя порчу не навела! Нинка на такое способна.
Какую порчу? – спросила Люба.
– На смерть, например, или на будущее безбрачие, – со знанием дела пояснила Алла. – Решено. Федор, иди заводи машину. Сейчас поедем.
– Куда? – в голос спросили Люба и Федор.
– В Заимку, в женский монастырь. Там, говорят, источник с целебной водой и по вечерам батюшка очень хорошо поет псалмы. У людей прямо чудеса случаются.
– Алка, мне не надо чудо! – попыталась возразить Люба. Ей так хорошо сиделось в большом уютном кресле около телевизора.
– Чудо нужно всем! Заодно и карму почистим. Пойми, в монастыре святые места. Там всякие порчи и сглазы мигом проходят. И если Нинка наколдовала нехорошее, то ей это обязательно потом возвратиться.
– Алла, может не надо? Само как-нибудь пройдет, – попыталась возразить Люба.
– И не возражай! Федор, заводи машину. Я заварю в термос чай и соберу еды в дорогу. Если через полчаса поедем, в аккурат успеем к вечерней службе.
Часа полтора они тряслись по разбитой сельской дороге. Постепенно стемнело. Неуютно и одиноко. Вокруг белая суровая замершая пустыня. Одни, посреди полей и неровный путь, освещаемый яркой, манящей в бездну, холодной луной. Любе представила
