замечать, как меняются годы жизни. Иногда я всё ещё говорю, что мне семнадцать, просто потому что забываю сколько мне на самом деле.
Я замечаю, что парень постоянно наблюдает за мной. Он следит за тем, как я ем, как я пью, не отрывает взгляда от моих глаз, даже когда разговаривает с Аней. Девушка расспрашивает его об учёбе. Оказывается, что в будущем он хочет стать юристом. У него свой небольшой бизнес, который он открыл на деньги, подаренные его мамой на восемнадцатый день рождения. Я помню его маму. Она была судьёй, и когда однажды эта женщина пришла в нашу школу за своим сыном, большинство из нас сидели с открытыми ртами. Она высокая, стильная женщина с длинными выкрашенными в белый волосами закрученными в изящные локаны. На ногах сопаги до колен на столь высоком каблуке на котором я до сих пор не представляю как можно стоять, а она ещё и ходит так.
– А что за бизнес? – спрашивает Аннабель.
– Сеть небольших ресторанов, – улыбнулся он, – мы прямо сейчас сидим в моем заведении.
– Ого! – воскликнула она, оглядываясь по сторонам.
– Очень милое место, – говорю я, пытаясь сесть поудобнее, потому что мое тело ощутило некоторое напряжение.
Мне хочется домой.
– Тебе стоило начать с ним встречаться, когда он предлагал, – качает головой подруга.
Питер начинает смеяться, а я не знаю, куда спрятаться после такой реплики подруги. Мне ужасно стыдно. Девушка часто говорит что-то прямо, вгоняя меня в краску.
– Я все еще хочу с тобой встречаться. Так что никогда не поздно согласиться, – обрывая смех, Питер вновь смотрит на меня, кладя ладони себе под подбородок.
Он уже знает мой ответ.
– Я всё ещё говорю – нет.
Анни закатывает глаза.
* * *
В тринадцать лет у меня появились первые подростковые прыщи. Они осыпали щеки и немного лоб. Я старалась не обращать на это внимания до того момента, пока мой отчим не напился и не решил сфотографировать мое лицо. Он сфотографировал его со всех сторон, сказав, что когда я вырасту и буду выглядеть лучше, он покажет мне эти фотографии. Что-то вроде "Смотри, как можно из гадкого утёнка превратиться в красивую девушку", если я, конечно, такой стану… Только до этого момента я не считала себя гадким утёнком… А теперь я лежу, уткнувшись лицом в подушку, ненавидя каждый миллиметр моей кожи. Я желаю опустить ее в кипяток, выцарапать ножом, сделать, что угодно, лишь бы больше не видеть это лицо.
В школу я шла вся замазанная тональным кремом, который взяла у мамы в сумке. Он был на тон темнее моей кожи, и это выглядело неприятно. Волосы, выкрашенные в синий цвет, наброшены на лицо. Мне тяжело поднимать голову, смотреть на других. С каждым годом я становилась всё трусливее. Не осталось ничего от той девочки, которая побежала кусать парня за то, что тот кинул в неё снежок. Сейчас бы я никак не отреагировала
