горестно покачал головой. Теперь уже поздно отзывать приглашение. Что бы там не представляла собой эта Лань, у них нет весомого повода выгнать её из Долины, а значит придётся учить. Но что если это создаст прецедент, и всякий бродячий музыкант решит, что может напроситься на обучение в Долину ветров? Как же тогда быть? Может, стоит всё-таки включить в устав правило, которое раньше было лишь негласным?
– Дядя?
Аксон вынырнул из своих мыслей. Сюн смотрел на него озадаченно. Простодушный добрый мальчик.
– Сюнлин. Я бы хотел ещё поговорить с тобой о других учениках. Ты слишком потакаешь им. Тебе стоит быть построже.
– Потакаю?
– Правила Долины написаны ещё до нашего рождения и не просто так. Не спускай другим их нарушения, даже самые малые. Иначе как ты будешь поддерживать здесь порядок, когда станешь Хранителем? Правильно ставить себя перед другими тебе нужно уже сейчас. Быть добрым не значит всем уступать, – мягко наставлял Аксон и изо всех сил надеялся, что Сюн его понимает.
Но при всей его внешней простоте и прямоте по Сюну иногда невозможно понять, о чём тот думает.
– Я считаю, что правила должны соблюдаться со всем осознанием, – ответил Сюн. – Если ученики не понимают причин этих правил, то соблюдать не станут. И запретами их не принудить.
– Отчасти ты прав… отчасти. Но когда ученик видит, что его застали за нарушением и не наказали, он начинает думать, что правила не важны.
– Наказания порождают либо страх, либо протест, но не прибавляют понимания.
Сюн говорил бесстрастно, но от Аксона не укрылось, что его племянник говорил о собственном опыте. О, когда Сюн был маленьким, то часто вёл себя как стихийное бедствие, и прощай покой во всей Долине. Хорошо, что он взялся за ум. А раз так, то и других учеников наставить может.
– Вот что, Сюн. Раз ты настаиваешь, то я поручаю тебе проводить разъяснительные беседы со всеми нарушителями. Если их бунтарский дух не возьмут разговоры, и они снова нарушат правила, то встретятся с прутом. Полагаю, это будет хорошим компромиссом.
Сюн сложил руки в почтительном жесте.
– Как скажет Хранитель.
* * *
Лань просидела в библиотеке несколько часов, обложившись книгами и свитками. Ученики, заставшие её за столом, смотрели с удивлением, но ничего не говорили. С чего бы? Лань же никому не мешала. Она просидела в библиотеке до ночи, и когда колокол зазвонил отбой, всё ещё листала страницы.
В который раз ей на глаза попался круг стихий. Несмотря на то, что молния стала полноправной силой ещё сто пятьдесят лет назад и даже имеет отдельное княжество, где эту стихию наиболее чтут и практикуют, в учебниках до сих пор рисуют шестиугольник.
– Наверное, потому, что семиугольник будет выглядеть криво, – усмехнулась вслух Лань, но стоило ей оглядеть стопки книг вокруг себя, тут же приуныла. – Я это и за сто лет не изучу! Ну, то есть музыканты вполне доживают до ста лет, но не все же сто тратить на учебники! Эх…
С какой страстью она когда-то слушала истории о
