хотела сказать своему супругу, но вдруг ахнула – «Кира!» – и заспешила вверх по лестнице. Где-то в доме что-то упало, возможно – юная вдова нечаянно уронила одну из небольших картин или фотографий, развешанных в доме по стенам, такое уже бывало. Дедушка Киры сделал шаг в сторону лестницы – но потом решительно развернулся и вышел из дома.
Он дошел до соседских ворот, охранник радостно впустил его, приветствуя одному ему понятным салютом. Соседи открыли дверь смущенно и со словами соболезнования. Их лица оживились и вытянулись одновременно, когда гость попросил их:
– Пожалуйста… могу я поговорить с вашей прислугой?
В доме в этот момент была только горничная, совсем девочка, и кухарка, крепкая женщина лет сорока пяти. Женщина недавно приехала из другой страны и не знала никого вокруг. Зато девочка оказалась из местных и очень обрадовалась вопросам:
– Конечно же, я знаю Утешительницу Джейн! Кто же ее не знает!
Уже через полчаса седой господин в дорогом костюме шагал в сопровождении девочки, даже не снявшей фартук, по одному из дальних районов города. Какие-то дома здесь выглядели добротно и отличались от своих собратьев с более чистой улицы только отсутствием кованого забора вокруг. Какие-то были дощатыми и полуразваленными, опасений не внушал разве что массивный фундамент, а рядом стояли сараи, вмещавшие велосипед, собаку и пару общипанных кур с не менее общипанным петухом. Машину пришлось оставить у дома, больше похожего на навес, под которым жили люди и там же строгали, пилили, покрывали лаком: это был дом плотника и его многочисленной семьи.
– Вам очень повезло, очень-очень, – повторяла девочка. – Тетя Джейн сейчас как раз закончила работать в одном доме и может согласиться пойти к вам! Я точно знаю!
Сейчас мужчина и девочка шли по узкой дорожке куда-то в овраг, оставив слева мангровые заросли, овраг и почти пересохший пруд. Дорожка скоро вновь увела к домам, и взгляду пришедших предстала бедная желтая постройка с парой вытянутых окон и крашеной в синий дверью. Вокруг постройки был небольшой сад с плодовыми деревьями.
Девочка постучалась. Кто-то открыл ей, и они заговорили на гортанном наречии своего края. Сквозь открытую дверь спутник девочки увидел то, что привело его в удивление: бедная хибарка изнутри оказалась похожей на дорогую шкатулку или кукольный домик. По стенам висели картины, виднелась старая, но очень красивая мебель, и он пожалел, что не может рассмотреть дом получше.
Вскоре к нему вышла хозяйка жилища – полная, статная и моложавая темнокожая женщина лет, пожалуй, пятидесяти. Она легко кивнула головой, на которой красовался высокий традиционный тюрбан, что-то смахнула большой рукой с цветастой юбки и поприветствовала гостя. Она говорила чисто, без акцента, что редко удавалось людям ее народа. На приглашение работать она ответила ничего не выражающим взглядом, но как только речь зашла об овдовевшей дочери и грудной внучке – энергично закивала и дала понять, что готова ехать прямо сейчас.
В доме она сразу
