вода может быть отравлена. Посматривала на меня при этом с опаской.07. Запись
Что я могу сказать? Хорошо же они тут живут, если травят друг дружку.
– Не переживай, – сказал я ей. – Пей спокойно. Если бы хотел тебя убить, то приколол тебя твоим же копьём пока ты без сознания была и не стал бы на тебя медикаменты переводить.
– Хе тангата рагни кое? Не аха кое и вахокаора ай и ахау? – ответила инопланетянка красивым грудным голосом.
– Ду ю спик инглиш? – блеснул я своим разносторонним развитием. – Шпрехин зи доич? Парлеу франце?
– Каори ау и ти марама ки а кои…
Озадаченно ответила мне моя гостья. Улыбнулся ей и кивнул:
– Я сам не говорю на этих языках. Просто спросил, чтобы разговор поддержать.
– Каори и таиа и кое те нохо ки коней, и те нохо тангата рагни, – инопланетянке явно было сложно говорить, так она ежесекундно морщилась от боли. – Ка хоки май нга кутукуту, ка вхакамате и а татоу. Маурууру мо то авихина. Каори и хиахиатиа киа мати тахи татоу. Хаири ату.
Пришлось развести руками.
– Язык красивый, но я тебя не понимаю… Меня, кстати, зовут Кирилл Губин.
Я приложил раскрытую руку к груди:
– Я – Кир. Кир, – указал на свою гостью. – А ты? Как твоё имя?
Она недоверчиво посмотрела на меня.
– Кир? – с подозрением уточнила гостья.
– Кир, – спокойно согласился я и снова приложил руку к груди. – Кир…
Затем указал той же рукой на собеседницу.
– Ко Ахири току ингоа, – представилась она. – Ахири.
Я закрепил наше взаимопонимание, ткнув себя в грудь рукой повторно.
– Кир, – потом снова указал на гостью. – Ахири.
Она бледно улыбнулась, кивнула и тут же поморщилась от боли.
– Кир, Ахири, – но тут же добавила. – Ка таиа и нга хоа те каранга май ки ахау Ари. Энгари ка каранга кое ки ахау Ахири.
Я улыбнулся, обрадовавшись прогрессу.
– Я понял. Твоё имя Ахири.
Она дёрнула плечом.
– Кауа и тино хприкоа, ка мате ваве тону кое.
И на этом наш разговор был окончен. А я оставив несколько кусков жареного мяса вышел из грота. Нужно было подстрелить ещё одну газель. Расходовать запаянные в вакуумные пакеты пластинки сухпая из неприкосновенного запаса казалось непозволительной роскошью, при наличии источника мяса. Ещё хорошо бы было собрать дров и, вообще, хоть несколько часов подремать. Что-то мне подсказывало, что насекомые могут вернуться.
Ночью я видел на небе какие-то мутные пятна, которые можно было с натяжкой принять за разноцветные звёзды. Но тогда оставался открытым вопрос, насколько отличается местная атмосфера от привычной кислородной? Небо тут почти всегда безоблачное, чистое и пустое, если не считать голубого светила-веретена,
