заметила её. Заканчиваю упражнение и разворачиваюсь к тренеру.– Та-а-к, – она меняется в лице.
Поджав губы, идёт прямиком ко мне. Хватает за подбородок, всматривается в ссадину, пальцем трёт тоналку и закатывает глаза.
– Это что, Амалия?
– Ничего, – отвожу взгляд, всё ещё тяжело дыша после тренировки.
– Разумовская, мы не в детском саду. И не надо мне рассказывать, что ты споткнулась!
– Не буду, – поднимаю на неё нерешительный взгляд.
– Скажи мне, ты чем думаешь? А если у тебя сотрясение и ты мне сейчас здесь от нагрузок сознание терять начнёшь, а?! – повышает голос Таль.
– Нет у меня сотрясения, правда. Всё хорошо. А это… случайность, – пытаюсь оправдаться.
– Марш к медикам!
– Роза Марковна…
– К медикам, я сказала! И без официального допуска ко мне даже не подходи, – подталкивает меня к выходу.
Сворачиваю за вещами. Обуваюсь, вешаю рюкзак на плечо, куртку на предплечье и послушно иду в медкабинет. Вопреки собственным словам, тренер идёт прямиком за мной. И к местному врачу мы тоже заходим вместе.
Тоналку приходится смывать.
– Твою ж… – тихо ругается Роза Марковна. – Кто тебя так, Ами? Наши?
– Нет, – кручу головой, но врач удерживает меня за затылок и заглядывает в глаза. – На физре в колледже мячом попали в лицо, – приходится признаваться.
– Попали? – хмыкает тренер, явно не особо веря моим словам. – Что там, Вероника?
– Сотрясения нет, но два-три дня я бы понаблюдала, – заключает врач.
– Нет, не надо. Со мной правда всё нормально, я могу тренироваться, – тараторю, задержав дыхание до жжения в лёгких.
– Пять, – глянув на меня, отвечает Роза Марковна.
– Что «пять»? – не понимаю.
– Пять дней у тебя на восстановление под регулярным наблюдением Вероники Филипповны.
– Но у нас же…
– Пять дней, Разумовская, – не даёт договорить тренер. – Мне трупы на льду не нужны. Не было никогда и, знаешь ли, не хочется начинать. Уровень у тебя хороший. Быстро нагонишь пропущенные дни.
Отворачиваюсь, снова злясь на этих идиоток, запустивших в меня мячом. На себя за то, что не смогла увернуться и теперь мне придётся пропустить столько тренировок. Да ещё и сидеть всё это время дома с матерью и сестрой.
Звучит как настоящая катастрофа.
– Вер, выйди, – просит тренер.
Оставляя после себя шлейф из запаха лекарств и духов, Вероника Филипповна оставляет нас вдвоём, плотно прикрыв за собой дверь.
– И чего опять глаза на мокром месте? – смягчается Роза Марковна. – Ами, пойми, я не могу рисковать тобой, репутацией школы, своей свободой в случае, если с тобой что-то случится.
– Я понимаю. Честно, – стараюсь смотреть только на неё.
– Матери
