уже есть. За меня больше дадут.– Он сам нарвался, – выдаю фейспалм и кручу головой вправо-влево, разминая шею до хруста в позвонках. – Если что, я могу встречку накатать, – намекаю на свою разбитую губу.
– Будем считать, что в этой части мы с тобой договорились. Снимай браслеты, – командует своему.
За спиной раздаётся щелчок, шаги, и в кабинете мы остаёмся один на один с подполковником Рагозиным.
– Итак, Даниил Александрович Тимирязев, – растягивая слова, мент лениво бросает на стол моё личное дело. – Третий раз у нас за последние два месяца.
– Скучаю… – скалюсь разбитыми губами.
– Я так и понял, – хмыкает он. – Поэтому каждый раз повод посетить нас становится всё интереснее и интереснее. Хулиганство, драка, теперь вот поджог.
– Ложь чистой воды и фантазии твоих оперов, – улыбаюсь шире.
– Тебя взяли на месте пожара. А твои дружки сбежали.
Довольный такой, аж бесит!
– Кстати, а ты чего с ними не рванул? – интересуется Рагозин.
– А смысл? – пожимаю плечами, лениво сползая по спинке стула в расслабленную позу. И теперь, приятно скрипнув зубами, бесится подпол. – Я ни в чём не виноват. Докажешь обратное? – с вызовом смотрю ему в глаза.
Мужика аж передёргивает всего. Взгляд тяжелеет, челюсть напрягается и рука, лежащая поверх моей папки, сжимается в кулак.
– Слышь, ты! – взвинчивается он. – Борзота! – лупит кулаком по столу. – Вы влезли в частное домовладение. Это уже статья!
Закатываю глаза. Тоже мне, напугал. А то я не знаю, как это решается.
– Если это всё, что ты можешь мне предъявить, товарищ подполковник, то я пойду. Меня дома заждались.
– Не так быстро, Тимирязев. Придётся тебе у нас ещё задержаться. Сейчас приедет хозяин дома с адвокатом. Напишет заявление.
– Мне ему ручку подержать? – ухмыляюсь.
– Лейтенант! – рявкает Рагозин. – Забери его в камеру! Пока я ему ещё пару узоров на рожу не добавил. Сукин сын! Ничего не боится!
– Боятся, товарищ подполковник, те, кому есть что терять, – поднимаюсь, пока лейтенант опять не начал меня лапать.
– Свобода? – хмыкает он.
– Я вот здесь, – делаю из пальцев пистолет и прижимаю к своему виску. – Всегда свободен.
– Ничего. Посмотрим, как ты заговоришь, когда Калинин приедет, – слишком внимательно смотрит на всё ещё закрытую папку с моим делом.
Мля, день этот через задницу начался с самого начала! И сидеть мне здесь долго нельзя, у меня вечером бой в «Клетке». Туда ещё надо добраться. Ставки собраны, бабки никто клиентам не возвращает. Надо отработать.
Уперевшись затылком в стену, сижу в камере и прикидываю, как выпутываться из дерьма, в которое я встрял. Вытаскивать меня некому. Я давно уже сам по себе. Лет с десяти меня воспитывали улица и тренер. И если во мне осталось что-то человеческое, то это только его заслуга. Но каждый раз выходя на ринг,
