программах объявил, что он, дескать, отстаивает принцип «Свобода – Собственность – Законность» и «выступает за запрет организаций, выступающих с призывами к насильственному изменению конституционного строя или иным образом попирающих закон, какой бы политической ориентации они не придерживались». На этом примере хорошо видно, как понимается законность революционными либералами. Они исходят из принципа целесообразности и трактуют принцип законности столь вольно, что на свет появляется уникальная по своей абсурдности формула: «Незаконно, но легитимно».
Обратим внимание на то, что в классической западной формуле либерализма российскими революционерами ценность безопасности заменена ценностью законности. Здесь и кроется подмена. Западный либерализм законность ценит лишь как один из инструментов, обеспечивающих реализацию других ценностей (той же безопасности).
Парламентаризм в либеральной интерпретации у нас быстро приобрел чисто фасадные формы и практически не был использован в системе государственной власти России для достижения общественного согласия. Российский парламент стал театром публичной склоки, добровольного сумасшествия значительного числа изначально неглупых людей. Смущенные либерализмом парламентарии умудрились так провести разделение властей, что избавились от бремени власти полностью. Зато дали возможность бюрократии свалить на парламент львиную долю ответственности за собственные безобразия, имитировать народное представительство.
Реальной многопартийности, несмотря на декларации либералов, мы так и не увидели. Она не возникла, ибо была для бюрократии опасной затеей, подрывающей сложившийся механизм власти. Взамен системы многопартийности граждане получили мелкопартийную грызню амбициозных группировок, затем и вовсе имитации партий, курируемых различными «башнями» Кремля. Идеологические разработки, проекты развития России остались невостребованными. Тем протопартиям, которые готовы были предложить обществу все разнообразие идеологий и возможность реального выбора в многопартийной системе, приходилось влачить жалкое существование. Зато усилиями пропаганды из декоративных политических структур «демократии» создавались фальшивки – фальшивые выборы, фальшивые партии, фальшивые избиратели.
Вместе с усилением либеральных разговоров о федерализме, ослаблялись скрепы государственного организма. Все началось с суверенизации России от самой себя (Декларация о суверенитете). Затем последовало продолжение в виде ратификации Беловежского соглашения и принятия Федеративного договора, усиленная регионализации России и распад централизованных механизмов управления. Это стало называться «укреплением федеративных начал государственного устройства» и снабжаться вымыслами об ужасах имперского прошлого.
Либеральный федерализм лжив и абсурден: он не предусматривает добровольного союза
