редко когда удавалось отогнать коз на достаточное расстояние, чаще кто-нибудь помогал.
Но когда козы насильно удалялись от дома на несколько метров, они сдавались и уже шли спокойно туда, куда им указывали палкой.
Аришка же на лужку немного по-другому проводила своё время. Чаще всего уткнувшись в книжку. Иногда собирала грибы, наверное, луговые опята. Но бабушка называла их как-то иначе.
Бывало, подражая бабушке, рвала крапиву, чтобы позже нарезать её мелко на круглой досточке поросятам. Правда, в отличие от бабушки, делала это только в перчатках. Хотя и перчатки не всегда помогали, и ядовитое острое жало все же проникало сквозь ткань. Бабушка перчатки не признавала, удивляя Аришку своей стойкостью. Говорила, что натруженные руки потеряли чувствительность к мелким пакостям окружающего мира, в частности, крапивы.
23
Бабушка была верующей. И в то время, брежневское, это было возможно. Она просто игнорировала другую позицию, будь это точка зрения советской молодёжи, советских властей или советских соседей. Вот только мнение советского сына оказалось неприятным и болезненным. И ещё страх за него, за безбожника и хулителя.
Не знала тогда ещё бабушка, что это его мнение как ветром сдует, лишь только придёт лихое время и принесёт с собой онкологию.
Бабушка молитвы знала наизусть. Чаще она их пела за работой и перед сном. Церковных книг не было, да и читать бабушка практически не умела. Она радовалась каждой новой молитве, которую на листочке, переписанную от руки, приносила дочь Варвара и тут же начинала учить её.
И поэтому долгое время Аришка и не догадывалась, что в стране идёт борьба с религией. Бабушка верила открыто.
На Пасху, на второй день, вся деревня ходила на кладбище. Вставали чуть пораньше. Бабушка управлялась со своим многочисленным хозяйством и время от времени поглядывала в окно.
– О, уже Валя Окунева пошла. Юбка – новая, платок так и горит.
Кладбище было в соседней деревне. Идти было весело. Нарядная Аришка в красном брючном костюме. На расклешённых брюках белый узор. Красиво!
Расстилали скатерть на могиле бабушкиной сестры Пелагеи и расставили всякую снедь.
Яркое солнце, голубое небо, сочная молоденькая зелень, воздух свежий, с утра немного прохладный, а к полудню – почти лето. Только пока ещё без мух, комаров и зноя.
На белоснежных скатертях яркие синие и розовые яички.
Потом бабушки сходились к братской могиле и громко пели: «Христос воскрес из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».
И если советское начальство по слабости ума в эти минуты оказывалось где-то поблизости, то, наверное, как-то незаметно пыталось исчезнуть. Впрочем, это всего лишь предположение, потому что Аришка ни разу не видела на кладбище начальников. Все как-то, более-менее, равны.
Ближайший
