нам предстояло подыскать себе недостающих членов команды корабля.
От входа на рынок и дальше по ряду цены на рабов возрастали, и мне стало любопытно посмотреть, кого продают в конце ряда… После секций с воинами огромные клетки заканчивались, и дальше ряд представлял собой кучу разномастных разумных из рабов, продавцов и покупателей… Некоторые рабы были пристёгнуты к брёвнам, как на корабле корхов, некоторые стояли в небольших загонах со связанными руками, а были и те, кто послушно стоял со свободными конечностями возле своего хозяина или продавца. И здесь уже не все лица рабов выражали обречённость и безнадёгу, как в огромных клетках, тут уже попадались рабы и рабыни, которые весело друг с другом о чём-то шушукались.
Мы проходили возле небольшой группы неплохо одетых воинов, перед которыми стояли пять девушек лет восемнадцати, в простой одежде и с кожаными ошейниками… Я невольно услышал их разговор:
– Господин, давайте светленькую, она симпатичней, – предложил один из воинов.
– Да ну, господин, давайте лучше тёмненькую, у неё сиськи побольше, – сказал второй воин.
– Ох… Ну я даже не знаю… Хотелось бы обеих, но денег хватит только на одну, – с тяжёлым вздохом произнёс их господин.
– А что это они с таким усердием своему господину бабу выбирают? Им то что с этого? – поинтересовался я у Ромы, когда мы отошли подальше от этих воинов.
– А они не ему бабу выбирают, они выбирают себе жену… Когда их господин вдоволь натешиться со своей покупкой, он отдаст её замуж за кого-нибудь из них… Вот каждый из воинов и советует ту, на которой бы он сам хотел жениться, – пояснил Рома.
– Я не понял, у них что, на острове своих девок мало? Для чего им брать в жёны купленную здесь рабыню, да ещё и ту, которая спала с их господином? – спросил я.
– А как же, и свои есть… Только если выбирать между страшной нетронутой крестьянской дочкой и какой-нибудь из этих красавиц, которая побывала под господином, то они выберут красавицу… Ведь лучше же прожить всю жизнь с красивой женщиной, и воспитывать красивых детей, – объяснил Рома.
– Ну, не факт, конечно же, но мысль я понял, – задумчиво сказал я.
Когда мы прошли немного дальше, я заметил на краю ряда лохматого и бородатого седого деда азиатской внешности. На нём были простые штаны, рубаха и потёртые сандалии. Он с беззаботной улыбкой, всего из четырёх передних зубов, сидел на чурбаке, и вырезал простеньким ножом деревянную фигурку в виде какой-то птички… Я попросил свою группу немного меня подождать, и подошёл к деду.
– Салам алейкум, байке, – поздоровался я.
– А?.. Здравствуй, юноша! – произнёс он с улыбкой.
– Чем торгуем? – поинтересовался я.
– Да вот, себя продаю, – ответил он.
– И почём нынче пенсионеры? – спросил я.
– Всего один серебряк, – ответил он с грустной усмешкой.
– О,
