школу, и после уроков мы по инструкции должны были сразу же вернуться в детдом, но как всегда инструкции мало кто соблюдал, и многие возвращались уже к ужину, к семи часам вечера. Воспитатели тоже не особо требовали от нас соблюдения режима, сами были когда-то молодыми, да и основной их заботой была малышня. Мы же бродили до ужина по посёлку или окружающим полям и лесам, или по территории сохранившегося колхоза, наблюдая жизнь колхозных коров, лошадей, а также людей, ухаживающих за ними и за хозяйством. Иногда мы помогали колхозникам убрать навоз или разгрузить сено, и они платили нам мелочью, которую мы копили и, достаточно накопив, покупали себе разные сладости. Кто-то покупал сигареты. Я же тогда ещё не курил, но обожал конфеты «Дюшес» и зефир.
Лично мне очень нравилось наблюдать за коровами и лошадьми. Эти большие животные с огромными добрыми глазами, всегда притягивали меня к себе красотой, грацией и теплотой своих тел. Когда стоишь рядом с коровой или лошадью, то ощущаешь их мощную энергию и душевную теплоту. Нравилось неспешное и непрекращающееся пережёвывание коров, когда мерное движение их челюстей успокаивает и убаюкивает. Нравились длинные опущенные шеи лошадей, когда они щипали траву в поле, их вихрастые хвосты, попеременно вскидывающиеся то к одному боку, то к другому, отгоняя надоедливых мух и слепней.
Летом, когда не было уроков, бывало мы приходили на пастбища, аккурат к обеду пастухов. Они отпускали лошадей кормиться на лугах, а нам позволялось посидеть в седле или просто постоять рядом, держа повод в руках. Иногда я срывал ветку, и стоя рядом с лошадью, час, а то и два, мог отгонять от неё всякого гнуса. Меня удивляла способность лошадей подёргивать маленьким кусочком кожи на огромном теле, куда садился очередной кровосос.
Все эти «экскурсии» в деревню для меня были отдушиной от детдомовской скученности, отдыхом от казарменности нашего быта, зарядкой энергией и положительными эмоциями на следующую учебную неделю.
Но была и капля дерьма в красивой бочке моих вылазок на волю. То была кучка местных пацанов, которые при любой возможности задирала детдомовских. Нередко дело доходило до драк "стенка на стенку", но в большинстве случаев эти деревенские хулиганы старались вылавливать или одного нашего, и толпой его унижать, или, если наших было несколько, брать численным преимуществом.
Самым зловредным, самым хитрым и самым подлым был у них Серёга Уськин. Он почти всегда первым начинал задирать детдомовских, почти всегда первым из всей шайки начинал бить. В последствии я заметил, что Уськин этот, наносил удар, и если детдомовский отвечал, то на него набрасывались все остальные, а Уськин отходил в сторону. Я ж говорю – хитрый был, гадёныш. Провоцировал драку – и в тину. Было несколько случаев, когда кто-то из воспитателей или просто прохожий, увидевший избиение толпой одного, останавливал драку и задерживал кого-то из этой малолетней банды. Потом милиция разбиралась с родителями задержанного. Уськин же ни разу ни кому не попался, потому
