диковины. Небось эльфы-то овечку у купцов и взяли.
Ских напряг бицепсы, трицепсы и сжал кулаки. Кто-нибудь иной на его месте попытался бы продемонстрировать мыслительный процесс, но у Скиха его отродясь не было, посему он демонстрировал физические преимущества.
– Ну смотри, если обманула! – принялся устрашать Ских.
– Да за кого ты меня принимаешь! – возмутилась я, сожалея, что овечку теперь придется гнать на продажу за Мерцающие скалы. Ских, конечно, глуп, но если я попадусь с поличным, то отвертеться будет сложно.
– За жулье и воровку я тебя принимаю, – ответил он. Неожиданно кожа на его лбу пошла морщинами. – И, ежели что, я с тебя спущу твою нежную бархатистую шкурку.
Ну вот, снова пытался заигрывать!
– Не жулье, а Вольё! – Гордо задрав нос, я вошла в крепость.
Все наши уже собрались во дворе. Место сходки мне всегда напоминало какое-то безумное сборище окружностей. Внешним кругом были все мы, самые опасные люди герцогства, рассевшиеся на камешках. В центре полыхал еще один круг – огненный. Внутри огненного кольца прямо на земле был нарисовал еще один круг. В общем, место сходки выглядело так, словно мы были не лучшими ворами герцогства, а сумасшедшими почитателями геометрии.
Отблески пламени отражались на лицах. Все сидели смирно, что бывало лишь раз в году, тихо перешептывались и ожидали. Я присоединилась к ожидающим, скромно опустившись на камень, выпавший когда-то из крепостной стены. Чисто по привычке я попыталась срезать кошелек у брата-близнеца Скиха – головореза Скаха, рассевшегося на соседнем обломке.
– Я сверну твою тощую шейку, – ласково пообещал он мне.
– Прости, издержки профессии, – улыбнулась я, возвращая кошель.
Вообще-то на наших сходках профессиональная деятельность нежелательна, да и со Скахом лучше не связываться, он специализируется на отрывании конечностей, причем не целиком, а по частям. Но, как я уже сказала, это вышло совершенно случайно, руки работали помимо моей воли.
– Собрались, душегубчики! – послышался свистящий голос Кизляка Одноглазого, главы нашей гильдии отъявленных и моего троюродного дядюшки. Он давно уже отошел от дел, но иногда выходит на большую дорогу тряхнуть стариной, а так ему вполне хватает податей, которые он собирает с нас. Он берет одну десятую со всего награбленного, и, скажу по правде, утаить что-либо от него просто невозможно. Нюхом чует!
– Пятьдесят человечков тут. Кажись, все в сборе, пора и начинать! – произнес короткую речь Кизляк, оглядев нас всех. Он никогда не был мастером слова или гением красноречия. – Ну, жулики, бандиты, воры, смутьяны и прочие паршивцы, сегодня у нас воровской праздник! Славные представители расхитителей, кто из вас первый хочет вступить в огненный круг?
По одной из наших древних традиций, он должен был трижды обратиться. Мне как-то объясняли,
