много их у тебя было, талантливых да красивых? – спрашивал ревнивый Фрэнк.
– Всего один, – мурлыкала Нэнси.
В начале 1937 года ее родственник устроил Фрэнка на «Эн-би-си», в пятнадцатиминутную программу за семьдесят центов в неделю – большая удача для начинающего певца. Другой родственник Нэнси говорил:
– Фрэнк был готов петь на любых условиях. Не важно, где, почем и как долго. И знаете что? К двадцати одному году он уже был чертовски хорош. Великолепен. Я ему сказал: «Слышь, Фрэнки, у тебя есть голос». А он отвечает: «Конечно, есть. Я вам всем эту мысль уже несколько лет внушить пытаюсь, а до вас доходит, как до жирафов».
Одно время Фрэнк тешился идеей сменить фамилию на Трент в честь своего родственника Джона Трейди, который умер от туберкулеза в возрасте двадцати восьми лет. Этот Трейди был первым в семье артистом – играл на банджо в ансамбле и пел. Фрэнку казалось, что для карьеры полезно будет избавиться от итальянской фамилии «Синатра». Он даже заказал афиши с фамилией «Трент». Вообразите, сколько бы они сейчас стоили! Но Долли предупредила: если Фрэнк откажется от фамилии Синатра, Марти ему задницу надерет. Позднее Фрэнк признавался:
– Лучшее, чего я в жизни НЕ СДЕЛАЛ, – это фамилию не сменил.
Повитуха
Во времена детства, отрочества и юности Фрэнка его мать, в числе прочего, выполняла функции повитухи. В Хобокене да и в других городах это было обычное дело. Большинство младенцев появлялись на свет не в больницах и не под наблюдением профессиональных акушеров, а при помощи повитух-соседок, прошедших минимальную подготовку. Кроме того, Долли частенько призывали, когда требовалось прервать беременность. Будучи прагматиком, она считала, что оказывает услугу обществу. Некоторые основания так думать у Долли имелись: ведь любая итальянка-католичка, родив внебрачного ребенка, становилась парией. Во многих семьях было по семеро и больше детей – и получить незаконнорожденного внука им совершенно не улыбалось. Таким-то семьям Долли и помогала в полной уверенности, что с нежелательной беременностью можно справиться, как и с любой другой бедой. Разумеется, Долли, сама католичка, нарушала «божий закон» – по крайней мере в глазах очень многих католиков-итальянцев. С другой стороны, семья Синатра не отличалась набожностью и даже в церковь ходила крайне редко. «У меня своя религия, – говаривала Долли. – Я знаю, что делаю. Бог тоже знает, что я делаю. Если бы бог не хотел, чтобы я этим занималась, уж он бы проследил, чтоб эта мысль мне и в голову не пришла». (Кстати, число родов, которые Долли приняла, изрядно превышает число сделанных ею абортов.)
– Моя мать забеременела в тринадцать лет, – рассказывает Дебра Страделла, дочь жительницы Хобокена. – Помню, она мне говорила, что совсем растерялась. Что боялась общественного осуждения. Тогда бабушка позвала Долли Синатру и сказала: моей дочке нужна помощь, а заплатить нечем. Аборт стоил двадцать пять долларов. Долли разрешила платить в рассрочку – по три доллара каждый месяц,
