style="font-size:15px;"> – Что я чувствовал? Я сам толком не мог понять. Был ли я доволен? Не знаю. Но уж точно я не испытывал недовольства. Мне всё это ужасно нравилось. Иногда я спрашиваю себя: а с другими артистами такое случалось? Ведь круто же, согласитесь! А тогда я был слишком занят для таких вопросов – нравится не нравится. У меня времени не было остановиться и задуматься.
Чтобы Фрэнк всегда производил сенсацию, Джордж Эванс начал раздавать юным поклонницам бесплатные билеты. Он ставил себе задачу наполнять зрительный зал под завязку в любой час и в любом городе. Также Эванс связывался с представителями прессы – чтобы фотокоры вовремя фиксировали эффект, производимый Синатрой на молодежь. Вскоре вся страна читала – а потом бурно обсуждала – певца в галстуке-бабочке. Журналисты успели дать ему прозвище Голос.
Джордж Эванс организовывал интервью, фотосессии, раздачи автографов, появления на радио – словом, использовал все средства для того, чтобы оповестить общественность: Синатра явился! Для пресс-релизов Эванс переписал биографию Фрэнка, на два года уменьшив его возраст. По версии Эванса, Фрэнк закончил-таки школу, был заядлым спортсменом и сыном родителей, появившихся на свет в Америке. А Долли и вовсе превратилась в сестру милосердия из Красного Креста! Она не возражала, даже подыгрывала. Когда Фрэнка не взяли на военную службу из-за проблем со слухом – как мы помним, акушерскими щипцами у него была повреждена барабанная перепонка, – Долли посетовала журналисту:
– Господи, как же Фрэнки хотел в армию! Мечтал сфотографироваться со мной и отцом в военной форме!
Следует отметить, что сам Синатра никогда не заострял внимание на своем полуглухом ухе, хотя и страдал из-за него. Тем удивительнее успех Фрэнка в музыкальном бизнесе.
Эванс распустил слухи, будто Фрэнк родился в трущобах, будто его нищая семья чудом выживала в районе, кишевшем бандами. Фрэнк и эту версию скушал. По его мнению, подобные россказни были просто частью игры под названием «пиар». Вообще же успешность кампании Эванса во многом опирается на славу, которую Синатра снискал еще до встречи с ним. Многолетняя работа Фрэнка над собой, оттачивание мастерства имели огромное значение, а Эванс только выжал из его таланта максимум для раскрутки.
– Долли названивала знакомым и хвасталась сыном, – вспоминает Джои Д’Оразио. – Ее послушать, так после Моисея в мир и не являлось фигуры важнее, чем Фрэнк. Как-то мы повезли Долли, Марти и еще кое-кого из родственников Фрэнка к нему на концерт. Меня Фрэнк особо попросил: проведи, мол, за кулисы моего старика. Нервничал он ужасно. «Мой старик – он был против пения. Вот что он теперь скажет, а? Думаешь, гордиться будет мной?» Я говорю: «Конечно, будет, круче тебя в шоу-бизнесе никого нет». А Фрэнк этак погрустнел. «Эх, Джои, ты моего старика не знаешь! Весь этот джаз ему не то что не по нраву, а просто он в нем не смыслит. Мой старик хотел, чтоб я в доках надрывался. Это было бы правильно, так он считает».
– У меня сложилось
